Деньги, конечно, есть, но помешан на европейской аристократии и требует как минимум принца Чарльза. Не ты не думай, общество сегодня будет приличное — я составлял список гостей лично. К тому же этот идиот заказа, столько шампанского! Икры! И вертолет. Он, знаешь ли привержен странной фантазии — отойти от берега пораньше, чтобы некоторых гостей потом доставил на борт вертолет. Почему вертолет?
— Потому, что твой сноб насмотрелся дурацких фильмов. На меня в этом случае можешь не рассчитывать: я н. вертолете не полечу!
— Нет, что ты! Мы поедем вовремя. Что ты! Он умрет когда я тебя ему представлю…
Все это очень не понравилось Тони.
Море шампанского. Вертолет. Русский сноб, составивший представление о «красивой» жизни по плохим голливудским боевикам.
Но было поздно.
Сабрина выпорхнула из лифта — и взгляды всех муж чин в холле «Negresco» на некоторое время утратили способность воспринимать объективную реальность в полно объеме.
На самом деле все оказалось еще хуже, чем представлялось на берегу.
«Командор» еще более обветшал.
Михаил, детина двухметрового роста с большим «пивным» животом и выражением тупого самодовольства на пол ном лице, встретил их у трапа. Перечень титулов и должностей Тони, который барон невозможно долго излагал тоном церемониймейстера отсутствующего принца Чарльза, действительно произвел на него сильное впечатление. Детина засучил ногами, пытаясь расшаркаться, и изобразил на лице максимум почтения, на которое был способен.
При этом он откровенно и, похоже, с искренним восторгом уставился на Сабрину.
За что был одарен стандартной полудетской и слегка обиженной улыбкой, украсившей уж не одну сотню рекламных щитов вдоль побережья.
«Засранец, — подумал Тони, адресуя ругательство дорогому парижскому стилисту, — мог бы придумать для нее еще пару-тройку приличных гримасок».
Про напыщенного русского он тут же забыл.
«Приличное общество» — плод титанических усилий Эрнста фон Бюрхаузена — откровенно демонстрировало их тщетность.
То ли европейская аристократия грела подагрические кости на других берегах. То ли дела барона были настолько плохи, что даже море дармового шампанского вкупе с тонной отборной иранской икры не смогли заманить на борт «Командора» пару разорившихся герцогинь в сопровождении бледных племянников неясной сексуальной ориентации.
Но как бы то ни было, когда публика собралась на борту, выяснилась одна забавная особенность. Разумеется, это было чистой воды случайностью. И многострадальный барон, конечно же, не подбирал гостей специально — скорее уж хватал, умоляя и лебезя, каждого, кто попадался под руку, — но вышло так, что большинство приглашенных оказались соотечественниками Эрнста фон Бюрхаузена.
«Это даже символично. Потомки Зигфрида, сплотясь, приходят на помощь сородичу», — подумал Тони, церемонно раскланиваясь с престарелой четой остзейских баронов.
Эти наверняка с радостью выбрались из скромного номера в каком-нибудь маленьком пансионе, и баронесса безумно рада, что пригодилось-таки настоящее вечернее платье от Dior, купленное в 1975 году на показе в Париже.
Тони склонился в почтительном полупоклоне, целуя дряблую руку баронессы, украшенную парой поддельных бриллиантов.
Самой значительной, пожалуй, персоной на этом празднике жизни оказался известный финансист Эрих Краузе Совсем недавно он оставил кресло управляющего большого европейского банка, для того чтобы заняться большой политикой. Сведущие люди говорили, что у Краузе неплохие шансы на выборах.
Тони считал его довольно толковым малым и относился к нему с симпатией.