Однако вам бы хотелось, безжалостно указал Харпер. Ведь хотелось бы, да?
Конечно хотелось бы! И что с того? Да, есть такие девушки, которых хочется увидеть снова, но это не значит, что мужчина должен вести себя как какой-нибудь святой, пока их носит черт знает где. Что, не так?
Вы правы, сэр, согласился Харпер. И я понимаю, почему вам так не хотелось возвращаться. Вы там распивали чаи с мисс Жозефиной, штопали мундир да веселились. Чего уж тут
Я не хотел возвращаться, оборвал его Шарп, потому что мне обещали месячный отпуск. А дали, чтоб им провалиться, всего неделю!
Харпер, однако, вовсе не собирался рассыпаться в сочувствиях. Да, начальство объявило капитану месячный отпуск в награду за доставленное из вражеского тыла золото, но в этой веселенькой прогулке участвовала вся рота, и никому больше не дали даже дня отдыха. С другой стороны, он понимал и Шарпа тот уже размечтался, нацелившись провести целый месяц в постели с Жозефиной, и вдруг такой облом тут бы и епископ полез в бутылку.
Одну неделю, буркнул Шарп. Чертова армия!
Отступив с тропинки, он оглянулся на подтягивавшуюся роту. Откровенно говоря, скверное настроение имело своей причиной не столько усеченный отпуск, сколько кое-что другое, но признаваться в этом Харперу не хотелось. Пройдя взглядом по колонне, он отыскал лейтенанта Слингсби. Проблема заключалась как раз в нем. В этом чертовом лейтенанте, чтоб его, Корнелиусе Слингсби.
Добравшись до Шарпа, солдаты устало присели у тропинки. Благодаря последнему прибывшему из Англии пополнению под началом у него оказались пятьдесят четыре человека, и все эти новички мозолили глаз свежими красными мундирами. У остальных форма давно выгорела под солнцем и пестрела коричневыми заплатками, так что издалека этих воинов можно было легко принять за бродяг. Слингсби, разумеется, уже указал Шарпу на сей факт.
Новая форма, Шарп, протявкал он визгливым голосом, придаст людям бодрости. Заставит подтянуться. И дисциплина улучшится. Нужно обратиться в интендантскую службу.
Чертов придурок, думал Шарп. Новая форма поступит в должный срок, скорее всего зимой, и просить раньше просто бессмысленно. К тому же люди привыкли к старой, в которой чувствуют себя удобно. Как привыкли и к французским кожаным ранцам. У новичков ранцы были британские, фирмы Троттера, с тугими ремнями, которые после долгого марша сжимали ребра не хуже полос раскаленного железа. Французские таких проблем не доставляли.
Спустившись к роте, Шарп приказал новичкам показать фляжки с водой и обнаружил, как и ожидал, что они у всех пустые.
Дурачье. Воду надо распределять. Пить по глотку. Сержант Рид!
Сэр? Сержант Рид, красномундирник и методист, предстал перед капитаном.
Проследите, чтобы воды больше никому не давали.
Слушаюсь, сэр. Будет исполнено.
Шарп уже знал, что будет дальше. Распухшее горло, надсадное дыхание, во рту будто пыли насыпали все знакомо. Что ж, по крайней мере в следующий раз такой глупости не допустят. Он дошел до арьергарда колонны.
Как видите, никто не отстал, радостно, как рассчитывающий на заслуженную косточку терьер, похвастал Слингсби. Невысокого роста, прямой как палка, с квадратными плечами, он прямо-таки излучал бодрость и деловитость. Мы с мистером Айлиффом спуску никому не давали.
Шарп промолчал. Лейтенанта Корнеулиса Слингсби он знал всего неделю и за это время успел проникнуться к нему граничащей с ненавистью неприязнью. Каких-то особенных причин для такой неприязни не было, если не считать причиной то, что все в лейтенанте раздражало его и даже бесило: начиная от плоского, как лопата, затылка, поросячьих, навыкате глаз, черных усов, сизого, с рваными жилками вен носа, короткого, как чих, смеха и важной походки. Возвратившись в роту из Лиссабона, Шарп обнаружил, что Слингсби заменил опытного и надежного лейтенанта Роберта Ноулза, назначенного на должность адъютанта в штаб полка.
Корнелиус некоторым образом родственник одного почтенного лица, уклончиво объяснил полковник Уильям Лоуфорд. Вы с ним поладите.
Вы так думаете, сэр?
Он поступил на службу довольно поздно, поэтому до сих пор остается лейтенантом.
Я вот на службу поступил рано, сказал Шарп, и тоже все еще лейтенант. Произведен, разумеется, в капитаны, но остаюсь лейтенантом.
Ох, Шарп, раздраженно проворчал Лоуфорд. Никто лучше меня не осведомлен о ваших заслугах. Если бы появилась вакансия Он не договорил. Впрочем, Шарп и без того знал ответ. Его произвели в лейтенанты, что было равносильно чуду для человека, пришедшего в армию безграмотным рядовым, и даже назначили на капитанскую должность, однако при этом фактически оставили в прежнем звании. Стать настоящим капитаном он мог, либо купив патент, либо по прямому производству Лоуфорда, что представлялось маловероятным. Я ценю вас, продолжал полковник, но возлагаю на Корнелиуса большие надежды. Ему тридцать. Или тридцать один. Староват для лейтенанта, зато предприимчив и уже имеет немалый опыт.