Ещё одна ночь - Софья Сергеевна Маркелова

Софья Маркелова

Ещё одна ночь

Свет раздражал. Косые лучи уличных фонарей, падавшие на дорогу, заставляли Виктора болезненно морщиться и отводить глаза. Голова раскалывалась даже от мимолётного взгляда на этот чудовищно яркий свет. Виктор брёл по трассе уже несколько часов и старательно обходил по обочине все световые круги, что ему попадались. Ему не пришлось бы так страдать, если бы в этот неурочный час его согласилась подобрать хотя бы одна попутка. Вот только машин, как назло, было мало, и ни одна из них не желала посреди ночи останавливаться возле странного одинокого человека, у которого уже ноги заплетались от долгой ходьбы.

Виктор надеялся лишь на то, что на обратном пути ему всё же посчастливится погреться у кого-нибудь в салоне, но пока что он предпочитал даже не думать, что будет, если назад тоже придётся идти пешком. В конце концов, последнее время ему обыкновенно везло на добрых водителей. И только сегодня удача почему-то отвернулась от него.

Мимо с гулом промчалась очередная машина, и Виктор даже не успел поднять руку, чтобы попробовать её остановить. Он лишь поджал свои сухие губы и проводил автомобиль, разгонявший мрак светом фар, тяжёлым взглядом. А ведь когда Виктор ещё сам водил машину, то всегда старался помогать голосующим у дороги. Частенько даже денег не брал. Просто по доброте душевной подвозил старушек, возвращавшихся с дачи, походников и грибников, вышедших к трассе. Ничего сложного в этом не было, и в те времена Виктор ещё даже мнил себя хорошим человеком, который совершал благие поступки. А сейчас он был уже не уверен, что по-прежнему в нём остались хотя бы крупицы человеколюбия. Жизнь научила его, что всё не то, чем кажется, что твоё отношение к людям вовсе не определяет их отношение к тебе.

Поднялся сильный ветер. Бешеные порывы налетели со стороны леса, тянувшегося вдоль обочины, и заставили Виктора пошатнуться. Из темноты чащи донёсся протяжный скрип деревьев, гнувшихся под хлёсткими ударами ветра, и было что-то жуткое в этой пронзительной ночной песне. Через четверть часа звёзды на небе заволокло тучами. Виктор с досадой подумал, что надвигающийся ливень застанет его в дороге. Ещё не хватало только насквозь вымокнуть и в таком неприглядном виде явиться к собственной жене.

Но то ли небеса услышали Виктора, то ли он сам неосознанно ускорил шаг, однако вскоре впереди уже показалась старая заправка у мотеля, а дождя всё не было. Под боком у придорожной       гостиницы раскинулась большая стоянка, где любили отдыхать дальнобойщики, бороздившие просторы страны на своих верных фурах. В дальней же части находился стихийно организованный кемпинг для автодомов и трейлеров. Их там было не больше десятка: в основном древние разваливающиеся прицепы и автомобили, которые уже больше никогда не будут на ходу. Даже если бы их хозяева захотели перебраться из этой глуши куда-нибудь поближе к городу, то им не удалось бы даже на метр сдвинуть с места свои ржавые дома. Но вряд ли здесь был хоть кто-нибудь, кто желал отсюда уехать. В этот захолустный уголок и без того стекались люди, которым уже нечего было терять, у которых не было ни квартир, ни планов на жизнь. Здесь, в последней обители, они просто существовали сами по себе, прожигая год за годом до самой смерти.

Виктор тут раньше жил сам, так что он знал, о чём говорил. Когда-то и ему вместе с молодой женой пришлось перебраться в старом отцовском фургоне на это кладбище ржавых автодомов и загубленных жизней просто потому, что им больше некуда было податься. Сперва Виктор ещё продолжал ездить на своей побитой легковушке в город на заработки, но потом бензин стал дороже, дорога начала изматывать И в один из дней, вновь совершенно не выспавшись, он задремал за рулём, вылетел на своей машине на встречную полосу и столкнулся с фурой, перевозившей какие-то запчасти. От его легковушки не осталось ничего, да и он сам уцелел лишь частично правую руку ампутировали почти полностью.

Не имея больше ни автомобиля, ни средств, ни рабочей руки, Виктор прочно прописался на кемпинге, хоть первое время он с женой и тешил себя мыслью вырваться оттуда. Но, чем сильнее они барахтались, тем глубже увязали. И вот уже их сосед, немолодой Арсений алкоголик, страдавший вспышками гнева и половину жизни проведший за решёткой, стал казаться не таким уж и дурным человеком. И располневшая проститутка Лена, приторговывавшая наркотиками в мотеле и водившая в свой скрипучий тесный трейлер дальнобойщиков каждую ночь, подружилась с женой Виктора. Все эти опустившиеся люди, обитавшие на кемпинге, перестали быть чужими.