Медленно надвигались на меня глаза, необычайно медленно, покачиваясь из стороны в сторону, словно их хозяина шатало при ходьбе. Вряд ли что-то могло превзойти ужас, с которым я ожидал их приближения, разве что моя неспособность от них скрыться. Я ни на миг не отводил от них пристального взгляда все золото мира не соблазнило бы меня закрыть глаза! и вот они шли на меня, а я неотрывно смотрел на них сверху вниз, примерно на уровень лодыжек. Наконец они достигли моих ног. Но не остановились. Я неожиданно почувствовал нечто на своем ботинке и со смесью отвращения, страха и омерзения, мгновенно сделавшей меня совсем беспомощным, ощутил, как существо начало подъем по голеням, полезло вверх по моему телу. И даже тогда я не понимал, что это за тварь: она взбиралась по мне с такой откровенной легкостью, будто я лежал, а не стоял. Мне показалось, что это какой-то гигантский паук паук из страшных снов, чудовищное порождение кошмарных видений. Существо невесомо цеплялось за мою одежду с воистину паучьей хваткой. Ох и странными были те многочисленные паучьи ножки я чувствовал давление каждой из них по отдельности. Касание их было нежным и липким, словно они приклеивались и отклеивались при каждом своем перемещении.
Выше и выше! Существо добралось почти до пояса. Оно устремилось к моему животу. Беспомощность, с которой я претерпевал вторжение, была отнюдь не самой малой мукой в моей агонии таким бессильным ощущает себя человек только в кошмарных снах. Я вполне ясно осознавал, что если соберусь и начну энергично двигаться, тварь с меня упадет, но тело мне не повиновалось.
Существо забиралось все выше, и глаза его горели, как два фонарика; они явственно испускали лучи света. И в этом свете я начал различать смутный силуэт его тела. Тварь оказалась больше, чем я предполагал. Ее туловище то ли слегка фосфоресцировало само по себе, то ли было необычного желтоватого оттенка. Оно мерцало в темноте. Было все еще невозможно определить, кто это, но у меня складывалось впечатление, что это кто-то из семейства пауков, какой-то жуткий его представитель, из тех, о которых я ничего не слышал и не читал. Тварь была тяжелой, по-настоящему тяжелой; я даже удивился, как она настолько невесомо удерживается на мне, хотя не сомневался, что в этом ей помогает клейкое вещество на концах лапок: я чувствовал его липкость. Существо поднималось по мне, и вес его рос; как же оно воняло! Я и до этого чувствовал, что оно испускает мерзкий, смрадный дух, но когда оно подползло ближе к моему лицу, я с трудом перенес его зловоние.
Тварь забралась мне на грудь. Я все сильнее ощущал неприятную пульсацию, словно тело ее вибрировало при дыхании. Передние лапки коснулись голой кожи у основания моей шеи, прилипли к ней смогу ли я когда-нибудь избавиться от этого воспоминания? Мне часто снится этот момент. Существо повисло на передних лапках и, кажется, подтягивало к ним остальные ножки. Оно ползло по шее, с чудовищной медлительностью, совсем понемногу, и вес его заставлял мускулы на моей спине напрягаться. Оно добралось до подбородка, притронулось к губам, а я стоял и терпел все это, оно же объяло мое лицо огромным, склизким, зловонным туловищем и прижалось ко мне мириадами лапок. Я едва не обезумел от ужаса. Забился, будто охваченный лихорадочным ознобом. Стряхнул с себя тварь. Она шлепнулась вниз. С нечеловеческими воплями я повернулся и ринулся к окну. Но нога моя зацепилась за что-то, и я плашмя растянулся на полу.
Поднявшись с немыслимой скоростью, я возобновил бегство плевать на дождь, лишь бы выбраться наружу! Я успел положить руку на подоконник и через мгновение выпрыгнул бы через окно на улицу и никто, несмотря на мое истощение и усталость, не смог бы остановить меня! когда за спиной зажегся свет.
Глава 3. Человек на кровати
Я никак не ожидал, что вдруг зажжется свет. Он испугал меня, заставил на миг задержаться, и не успел я опомниться, как раздался приказ:
Стой!
В голосе говорившего было что-то такое, чего не описать словами. Не только повелительный тон, но нечто зловещее, нечто сумрачное. Он звучал немного гортанно, и я не мог с уверенностью сказать, принадлежит ли голос мужчине; однако в том, что я уловил в нем иностранный акцент, сомневаться не приходилось. Это был самый неприятный голос, когда-либо мной слышанный, да и воздействие он на меня оказал пренеприятнейшее, ведь как только прозвучало «Стой!», я застыл на месте. Он будто не оставил мне выбора.