Я знал один способ. Всего лишь нужно растворять их в азотной кислоте. Кстати, та вязкая жижа, что в результате образовывалась, была уже сама по себе опасна, являя собою нитроцеллюлозу.
Кислоту я раздобыл тут же в городе у знакомых химиков на радиозаводе. Они там используют её для производства печатных плат. Тоже один из секретов рейха, которые тут не особо стерегутрассчитывая на молниеносную войну.
Но это было не всё
Я знал, просто знал, что эта гнида не до конца мне поверил и не стал уничтожать списки наших агентов. Как наших нелегалов на территории Германии, так и немцев, завербованных нашими. И что завтра днём к нам сюда в посольство ворвутся гестаповцы и выгребут всё, что останется. В том числе и эти списки вместе с сейфом из кабинета первого секретаря посольства СССР, наплевав на иммунитет и дип-неприкосновенность. А руководителя советского торгпредства будут тут же пытать и выведают всех тех, кого в посольских списках нет. Тот смалодушничает и не примет цианид, как это сделал его заместитель.
Но этому уже не бывать
К сейфу я намерен пробраться, когда вернётся Деканозов с ошеломляющей грозной новостью и тут будет суматоха
Вскрою его и уничтожу содержимое.
А главу торгпредства сейчас активно поили немецкие антифашисты в гаштете в пригороде столицы третьего рейха и его завтра в разгар вакханалии тут не будет и привезут его аж второго июля прямо к поезду на котором все советские граждане будут вывозиться из Германии в Турцию, где их благополучно обменяют по формуле «всех на всех» на немногочисленных немцев, которые были на территории СССР на момент начала войны.
Откуда я это всё знал? Что сегодня «22-го июня ровно в четыре часа, Киев бомбили, и нам объявили, что началася Война!», и всё другое дальше по списку?
Да вот просто знал и всё
Начали приходить мне эти знания давно Нет, не всё сразу Но вот стало мне казаться, что вот так будет и всё
Глава 1.
Я себя помню лет с трёх
Жили мы в столице.
Неее, тогда это была не Москва, а Санкт-Петербург, позже Петроград.
Жили мы в самом центре, на Фонтанке. В доходном доме, на третьем этаже, в пятикомнатной квартире. Почему то такие называли тогда генеральскими. Пять больших комнат для хозяев.
Там также была половина для прислуги, где были расположены их комнатки-чуланчики, огромная кухня, прихожая чёрного хода, различные кладовые и даже ледник.
Я тогда, честно говоря, боялся той половиныпосле одного прискорбного случая.
Как я однажды срезал с папиного мундира золотую пуговицу, и папа за это пригрозил меня на ночь запереть там в чулане, если такое повторится. Я сильно испугался такого наказанияхотя своей вины тогда не совсем понял. Там на мундире ещё много таких было И в самом низу во втором ряду её вряд ли кто заметил бы И не замечал никто долго. Хотя тот мундир папа одевал часто. А потом эта мерзкая англичанка заметила её у меня среди моих «сокровищ» и наябедничала.
Да у меня были англичанка-нянька и француз-гувернёр. Они меня обучали, кроме манер и своим языкам, а на русском и немецком мы свободно говорили в семье между собою.
Кто из моих родителей был немцем, я не помнил, вернее не знал.
Но, что папА, что мамА(вот так с ударением на последнем слоге)свободно на немецком изъяснялись, переходя на него в присутствии прислуги.
Теперь я понимал зачем. Хотя, как сейчас помнил, что всё таки слуги уже кое что понимали из их речи. Многолетняя жизнь с носителями любого языка не проходит зря. Я это знал теперь точно.
Чем занимался папА, я не помню. МамАкогда была домато принимала гостей. Своих подруг в основном. Меня приводили к ним и я должен был проявить воспитание, вежливо поздороваться и иногда прочитать какой ни будь стишок. Которые мы специально разучивали. Без разницы на каком языке. Для этого меня водружали на стул и я декламировал «с выражением», как того от меня требовали учителя. Они стали приходить к нам в последний наш счастливый годготовили меня к поступлению в гимназию.
На мой вопрос «Что такое эта гимназия?», шёл замысловатый ответ, который в конце сводился к ещё более непонятному уточнению: «Там тебя подготовят к поступлению в университет и будешь потом как папа».
Тётя Глаша-кормилица, моя самая любимая няня объясняла проще: «Милый ты мой Серёженька, та научат там тебя считать и писать».
Но когда меня этому стали учить до гимназии домашние учителя, я тогда совсем запутался. А когда узнал случайно, что мамА в никаких гимназиях не училась, а училась дома, а потом сдала экстерном экзамен и всё, то совсем растерялся. А как же университет?