И я как раз оттуда.
Закончил, кстати? подключился к беседе Станислав.
Да! с гордостью рапортовал Тимофей. Красный диплом с отличием!
Поздравляю.
Красный за ящик белого полусладкого, уточнил выпускник.
Как же без этого, растянулся в улыбке Стас.
Что дальше думаешь? интересовался Андрей.
Думаю, что плачет по мне военком, но печаль его безутешна. Потому как нацелен я на высшее. Арту́ха1, там же в областном, на Западной. На неделе поеду с ректором погутарю, бюджетных мест мало, а пла́тку я не потяну.
Куда дальше? прервал их Владимир, ведший машину.
Вот, вот, вторая этажка второй подъезд паркуйся. Стасян! Андрей, сидевший спереди, обернулся: Валюта е?
Как в банкомате.
Они вышли, остановившись у подъезда панельной девятиэтажки. Рядом уже стояли перетянутые свадебными лентами машины.
Я вас здесь подожду, сказал Владимир. Закурив, присел на капот своего отполированного до блеска авто.
Я у тебя сумку тогда оставлю, отозвался Тимофей и, получив одобрение, последовал за братом в подъезд, задорно хлопнул засуетившегося Стаса по плечу, с улыбкой добавил:
Крепись, свидетель!
В прихожей просторной квартиры их ждали градусом подкрепленный отец невесты, беспокойная мать и просто бессчетное количество тёток, дядек, бабушек, дедушек и, вероятно, совершенно случайных людей, которых силой гравитации затянула сюда повышенная плотность людей на квадратный метр пространства. Во всех комнатах слышалась возня сборов. На кухне скоро накрывали на стол. Добрая нервотрепка чувствовалась в доме и отражалась в глазах Андрея и Стаса, на чьи плечи, как свидетеля, ложилось немало обязанностей.
Здравствуйте, гости дорогие! завопил ктото. У нас товар, у вас купец!
При входе в гостиную был выставлен широкий стол, преграждавший путь в комнату. На двери висела штора, укрывавшая от любопытных глаз. Неожиданно перед гостями материализовалась не адекватно бойкая дама и, встав за этот стол, как за трибуну аукционных торгов, принялась красноречиво ораторствовать.
Ах, каков жених: строен, статен, красииив! Но и невеста хороша: бровями черна, щеками румяна! Да и приданным короба полны. Чем же ты нашу красавицу выкупать будешь?
В ответ на такой монолог, Стас, абсолютно ничего не говоря, со звенящим грохотом высыпал на стол кулак монет. За шторкой прыснули смехом. Женщина еще чтото залепетала, но Шевчук с прежним невозмутимым видом вывалил на стол мелочь из второго кармана.
А родители то! Родители горюют, печалятся, не унималась та, с дочкой любимой прощаются. В чужой ведь дом отдают!
В этот момент Андрей зацепился взглядом за багрянокрасный фас отца невесты, и чтото в его по удавьему спокойных глазах показалось ему странным. Стас тем временем, послюнявив пальцы, принялся отсчитывать толщу купюр, не досчитав которые до конца, швахнул о стол.
Ну, вот сейчас и посмотрим, как жених свою невесту ценит! Любит ли?! Приголубит ли?!
Андрей заметно нервничал, Тимофей с ухмылкой, как и многочисленная публика, облепившая их, наблюдал за происходящим. Стас с молчаливостью сейфа, достал веер тысячерублевых бумаг, и нарочито, будто Роял Флэш, принялся раскладывать на столе, поглядывая на реакцию свахи.
А нука, а нука! подзадоривала их неугомонная. Покажите, расскажите, чем жених похвалиться!
Дальше пошли пятитысячные. Из комнаты послышался шепот, и женщина, уже спокойнее, изрекла:
Ладно, сватья, вижу, вы люди солидные, а вот смекалистые ли? Дадите мне пять рублей бумагой, невеста ваша.
Гости озадаченно переглянулись, из комнаты донеслись упреки в адрес заведенной свахи, но Тимофей, протиснувшись сквозь присутствующих, ударил по столу голубоватой советской пятирублевкой. На том и порешили.
Дальше, после торжественного воссоединения молодых, все прошли на кухню, где отец сагитировал гостей хлопнуть по одной. Успокоив нервы, дружно, дабы не тормозить церемонию, засобирались. Жених подхватил невесту на руки и исчез за дверью. Остальные ломанулись следом. Дверцы машин хлопнули, моторы заурчали, сигареты задымились, свадебный эскорт тронулся.
Бойкая тётка! комментировал Стас.
Они, (Андрей, Шевчук и Шаламов), ехали с Владимиром первыми.
Вот ведь барыга, не унимался Станислав, я думал хоть десятка останется.
Развела?
Ещё как! Пять рублей, говорит, купюрой. Ты где её вообще взял, обернулся он к Тимофею.