Алиса Ковалевская
Обязана быть его 2
Глава 1
Дарина
Заткнись! прикрикнул Эдуард. Заткнись, сука!
Машина резко вильнула на повороте, и меня швырнуло на дверцу, но сбросить скорость Эдуард даже не подумал. Обернувшись через сиденье, я попыталась рассмотреть хоть что-нибудь. Что с Демьяном? Кажется, он задел его. Или нет?
Что ты там хочешь увидеть? пальцы его впились в моё плечо.
Он снова толкнул меня на дверцу. Резанул холодным взглядом. Губы его искривила злая усмешка.
Быстрая ты, Дарина, процедил он. И как тебе под ним? Понравилось?
Выпусти меня! в истерике закричала я, дёрнув ручку.
В машине было тепло, но меня знобило, как в лихорадке. Его холодный взгляд сковывал меня. Животный, неконтролируемый страх мешал дышать. Происходящее казалось ожившим кошмаром. Одним из самых страшных кошмаров, что только мог быть. Я словно чувствовала пальцы Эдуарда на шее, чувствовала его руки на запястьях.
Продажная шлюха! внезапно он схватил меня за воротник пальто и, не сбрасывая скорости, подтянул к себе.
Теперь нас разделяли какие-то сантиметры. Инстинктивно я впилась пальцами в его запястье, попыталась выдохнуть, но не смогла сделать этого. Дыхание застряло в пережатом шарфом горле.
Эдуард, просипела я.
Машина вильнула, нас занесло к обочине, колёса сделали несколько холостых оборотов по льду.
Дрянь, рявкнул он. Выпустил, и в ту же секунду лицо моё обжёг удар.
Машину занесло сильнее, я схватилась за щёку. Если бы не осмысленность всего, что он делал, я бы посчитала его сумасшедшим, но нет. Привкус собственной крови заставил меня потихоньку заскулить. Что он сделает со мной?!
Эдуард немного сбросил скорость, и мне вдруг стало совсем не по себе. Пытаясь отодвинуться от него, я отползла к краю сиденья.
Это ты? прошептала, сжимая в кулаке кончики шарфа. Мама Это ведь ты?
Выражение его лица не изменилось, только глаза блеснули, как лезвие занесённого ножа. Вдоль позвоночника у меня прокатилась новая волна холода.
Это ты?! закричала я. Из груди вырвались рыдания. Это ты убил её?!
С каждой секундой машина замедляла ход. До тех пор, пока не остановилась совсем. Эдуард посмотрел на меня тяжёлым, гневным взглядом. В руке его что-то мелькнуло.
Что ты поняв, что это шприц, начала было я.
Он грубо сжал мою руку и, дёрнув, повалил себе на колени. Я пыталась оттолкнуть его, отбиться, но получила лишь ещё одну пощёчину.
Замолчи, дрянь.
Зубами он снял с иглы защитный колпачок. Я видела, как иголка блеснула серебром, видела жёсткое выражение лица бывшего мужа, чувствовала собственные слёзы, бегущие по лицу.
Что тебе от меня нужно?! зарыдала, когда он перехватил обе моих ладони одной своей. Дёрнулась в последний раз.
А ты не знаешь? игла вонзилась в моё бедро прямо через ткань джинсов. Боль была короткой, похожей на вспышку.
Что это?! Что ты мне вколол?! обессиленно заплакала я. Что ты от меня хочешь?!
Разве я не ясно дал тебе это понять? он всё ещё удерживал мои руки.
Что дал понять?! я плохо соображала, что он говорит. К горлу резко подкатила тошнота, стремительно сгущающийся туман начал путать мысли.
Что ты моя, Дарина. Навсегда моя, он грубо пошлёпал меня по ещё горящей от удара щеке, и на миг мысли стали яснее. Глядя прямо мне в глаза, он вкрадчиво, леденящим душу тоном повторил: Навсегда. А ты решила, что я шучу? Нет, Дарина, нет.
Ты ненормальный, прошептала я, проваливаясь в темноту. Веки стали свинцовыми, язык шевелился с трудом. Ты психопат почти беззвучно.
Сквозь пелену забытья я услышала его сдавленный рык, ощутила очередной удар. Боль в плече, в локте, а после ничего пустота. И только где-то там, будто из другой реальности взгляд другого мужчины. Карие глаза Карие, тёплые
Тошнота была первым, что я ощутила, начав приходить в себя. Тошнота и головная боль: тяжёлая, будто бы давящая изнутри. Во рту было сухо, губы потрескались, и я попыталась облизнуть их. Едва затянувшаяся ранка в уголке рта лопнула. Я снова почувствовала вкус собственной крови.
С трудом приоткрыв глаза, поняла, что на улице совсем темно.
Куда мы едем? просипела я. Слова царапали пересохшее горло, язык не слушался. Я снова облизнула губы.
Пошевелилась и не смогла сдержать стон. То тяжёлое, что распирало голову, как будто прокатилось свинцовым шаром. Тошнота усилилась, и я сделала глубокий вдох.