Голос его, чуть высокий, то усиливался, то спадал. Тэл имел привычку увлекаться, говоря о машинах.
Рэдмонд же задумался.
Получается, и всякие там звери машины? спросил он.
Что ты имеешь в виду?
Они тоже выполняют операции на автомате: кушают, охотятся, спят
Эти операции примитивны, возразил Тэл.
Но они доведены до крайнего автоматизма, заметил Рэдмонд. И притом развиты лучше, чем у людей. Гепард бегает быстрее всех!
Это все, что он умеет, отрезал Тэл.
Рэдмонд посмотрел на него с недоумением. Тэликси поспешил добавить:
Они, может, и круты в этом животные, ухмыльнулся он, но операции человека сложнее. Они не способны написать и пару слов. Человек проведет эту операцию в два счета.
И все равно это не отрицает того, что животные машины!
При этих словах Рэдмонд полуотвернулся. Тэл еще пытался что-то напеть ему про машины, но Рэдмонд его уже не слушал. Тэл заметил это:
Что с тобой?
Рэдмонд попытался включить начальника перед Тэликси:
Да, это известное заблуждение. Молодым сотрудникам тут он остановился, оглядел себя; потом последовал смешок, который поддержал и Тэликси, свойственно иногда в процессе создания идей слишком гордиться человеком, собой, и не замечать иной мир, здесь он резко остановился и помолчал. Потом вдруг вскрикнул: Нет, не в том дело!
Подчиненный внимательно слушал его.
Понимаешь, Тэл Мне кажется, мы еще не до конца бесчувственны.
Едва ли Рэдмонд мог ожидать такой реакции, но Тэл тут же вскочил. Лицо его выражало воодушевление.
Вот! Именно поэтому я собираюсь этим заняться! воскликнул он, вытащил из кармана пиджака некий блокнот и бросил на стол.
Рэдмонд знавал проявлявшийся иногда пафос в действиях Тэла, потому отреагировал сдержанно:
А, ты имеешь в виду последнюю планерку?
Да, помнишь, ты мне рассказывал, что говорил профессор: планировщикам проанализировать новую идею, человека как машины, найти плюсы и минусы, доказательства и опровержения, предсказать затруднения по внедрению, выявить тенденции развития и перспективы и представить подробный отчет по работе старшим планировщикам, здесь Тэл, конечно, уставился на Рэдмонда.
Тот замялся эта идея еще не так сильно вертелась у него в голове, как следовало бы.
И чем конкретно ты займешься? скромно спросил он.
Я выбрал доказательства и опровержения. Вот два столбца, Тэл указал на таблицу в блокноте. Я буду заполнять их по мере появления новых мыслей. По сути, доказательства идеи как раз и крутятся вокруг того, насколько бесчувственен человек. Так мы лишний раз и убедимся.
Очень умно, оценил Рэдмонд. Про себя он даже обрадовался выбору своего подчиненного, ибо Рэдмонду, как старшему планировщику, предстояло непосредственно внедрять идеи Института в город. Вопрос же о доказательности идеи казался ему краеугольным камнем он принципиально считал, что эффективность работы напрямую зависит от того, насколько доказательна идея; это можно перевести просто: ему удавалось по-настоящему внедрить только те идеи, в которые верил он сам.
Идея человека как машины совпадала по времени с моделированием будущих звездолетов и рассматривалась центральной на ближайшие полгода, поэтому работы предстояло много. И Рэдмонд это знал.
Кстати, что там на часах? он взял в руки лежавший на столе гаджет.
Прошло мгновение.
Проклятье! Три часа! Рэдмонд вскочил из-за стола, схватил свои принадлежности и потянул за собой Тэла.
Вскоре они уже вышли из столовой и помчались в Институт на собрание.
III
Город Оле-Виват явное свидетельство проявляющейся популярности формы идеологического города-государства. В нем заметны те самые признаки, на которые опираются все без исключения сторонники данной формы. Поиски новых идей и идеологий, говорят они, это компенсация за то отсутствие чего-то по-настоящему стоящего, что делает скучной и бесперспективной жизнь граждан иных государств. Развитие понятия о человеке через различные идеи и мысли таков противовес попыткам познать сверхъестественное, предпринимавшимся неоднократно в различных ипостасях, и всякий раз безрезультатно. Наконец, особая деятельность специально созданных Институтов, «мозговой штурм» по созданию новых интересных идей вот та изюминка, которая показывает значение и самобытность означенной формы.