Вдруг раздался звонок мобильного. Хорошо, что хозяйка хрущевки в этот момент мылась в ванной! Ведь Евгений по мелодии звонка понял: звонила женщина, о существовании которой, хозяйке знать не желательно.
Он нащупал под подушкой свои семейные трусы и надел их. Взяв в руки разрывающийся мобильник, он встал с дивана. Слегка пошатываясь, он вышел на лестничную площадку, аккуратно прикрывая за собой все двери.
Шансы столкнуться с соседями равны нулю. Но у него была привычка быть осторожным всегда и везде. Поэтому убедившись ещё раз в отсутствии лишних ушей и глаз, он ответил, наконец, на входящий звонок:
Ты звонила? спросил он раздражённо и таким тоном, как будто он ей сам долго дозванивался, а не только что ответил на её четвёртый по счёту, звонок.
Где ты? еле сдерживая слезы, спросил женский голос.
Женя привык к женским всхлипываниям. Он рассматривал чрезмерную эмоциональность слабой половины как способ манипуляции. Евгений не допускал попытку взять контроль над ситуацией. Поэтому, вместо ожидаемых оправданий или, как минимум, сочувствия, женщина получила жёсткий отпор:
Какого хрена ты звонишь и постоянно меня проверяешь?
Неожиданно в трубке раздались гудки. «Телефон опять сел, подумал он. Ну, включай же зарядку и звони!» Так и случилось: через несколько секунд он снова услышал так надоевшую ему, мелодию:
Женя! Когда ты отдашь деньги? в женском голосе звучал упрёк и издёвка. С подобной начальственной интонацией разговаривают, разве что с проштрафившимся подчинённым или с прислугой. Естественно, он такого отношения к себе позволить никому не мог:
Мадам, что за повелительный тон? как-бы испугавшись, парировал он. Далее следовала пауза. Выдержав её, он продолжил в том же командирском тоне, в котором с ним начали разговор. Я тебе не твой подчинённый и так разговаривать с собой никому не позволю!
Просто я привыкши сдаваться без боя, она начала оправдываться.
Ну что «я»? Женя продолжал наступление. Я тебе уже тысячу раз говорил: отдам как смогу! Чего звонить? Сейчас денег нет! Всё?!
Мне нужны деньги казалось, на том конце провода боялись только одного: он бросит трубку, и шанс хоть как-то прояснить ситуацию будет упущен. Евгений отлично это понимал и не мог не воспользоваться подаренным ему, преимуществом. Поэтому продолжил крушить и без того хрупкую, оборону:
И мне очень нужны деньги! Женя говорил, не стесняясь ни собственного хамского тона, ни громкого голоса. Ты опять начинаешь! Что? Смерти моей хочешь? Или мне почку прикажешь продать? Скажи, что мне сделать я уже на все готов!
Не нужна мне твоя почка! Мне деньги нужны. На работе аванс нужно выдать! женщина неожиданно перешла на истеричный крик.
Слушай, как ты смеешь вообще со мной таким тоном говорить?
Я
Остынь наконец!
Женя ты же обещал
Не дослушав её, он сам повесил трубку. Судя по фразам и интонации, у женщины на том конце провода не осталось сил сдерживать истерику. Её нужно было остудить. Для этого она должна прореветься пару минут.
Евгений заглянул в квартиру. Хозяйка всё ещё находилась в ванной. У неё имелась замечательная привычка торчать в душе больше получаса. Значит, в запасе у него ещё минут десять-пятнадцать.
Всё это время мобильный телефон непрерывно звонил. Он не отвечал на звонки. Один долгий звонок второй На третий звонок он решил ответить молчанием.
Алло?! не дождавшись ответа, через короткую паузу спросил зарёванный женский голос.
Но он молчал.
Женя, ты меня слышишь? голос дрожал, но продолжал задавать неудобные для него, вопросы.
Он снова выдерживал паузу.
Не молчи, скажи, что ни будь, ну пожалуйста
Только теперь голос зазвучал так, будто бы она молила палача о помиловании. Её тон был покорным, уважительным и принимающим высшую власть над ней. Самое главное она готова наконец-то адекватно говорить и слышать.
Женя! Я знаю, что ты меня слышишь! Нам необходимо, в конце концов, выяснить отношения. Мы никогда с тобой не говорили об этом с того самого момента ну ты помнишь Я не могу так больше, Женя! Ты мне сам говорил: возьми полмиллиона из сейфа. Никто быстро не хватится. Я всё сделала, как просил. Через десять часов аванс выдавать А денег-то в кассе нет! Я тянула, как главбух, сколько могла. Но дырку в бюджете уже нечем заткнуть
Чем я могу тебе помочь? отработанным годами бархатистым голосом, спросил он. Это можно сравнить с настоящим чудом! От его хамского тона не осталось и следа! Со стороны могло показаться, что добродушный папа успокаивает свою непослушную дочурку.