Тишина. Ни комплиментов, ни указаний. Он даже не пошевельнулся.
Она повернулась, протянула руку и наткнулась на шелковую кисточку. Коврик все еще лежал между ними. Галиле казалось, что Карим все еще нависает над ней, опираясь на руку, но было слишком темно, и она ничего не могла различить.
Шелковая кисточка вдруг куда-то исчезла, и она почувствовала его пальцы на своей руке.
Галила не знала, что делать. Отодвинуться? Позволить ему продолжить? Она была взвинченна. Но заинтригована. И еще зла. И разочарована, как никогда в жизни.
Он взял ее ладонь и прикоснулся к ней губами. Мягкие усы нежно ласкали ее кожу.
Дело не в твоей внешности, Галила, сказал он, щекоча дыханием ее руку. Вот сейчас я не вижу тебя. Дело в том, как мы друг друга чувствуем.
Что ты чувствуешь?
Он вздохнул, горячее дыхание обдало ее ладонь.
Я покажу тебе, если ты позволишь, ответил Карим.
Влажные губы двинулись по ладони к ее запястью, он коснулся горячим языком того места, где бился пульс, и она задохнулась от волны возбуждения, прокатившейся по всему телу. Галила почувствовала судорогу внизу живота, боль в затвердевших сосках и беспомощное рыдание в своем горле. А ведь он всего лишь коснулся ее руки.
Как ты делаешь это со мной?
Что я делаю? Скажи мне. Я тебя не вижу.
Ты Она не хотела признаваться, что до безумия хочет его. Я не могу дышать. Мое сердце колотится, будто я пробежала много миль.
Карим притянул ее руку к своей шее, положив пальцы туда, где мощно и быстро пульсировала артерия.
Чувствуешь?
Их губы нашли друг друга в кромешной темноте. Ее рот раскрывался все шире под его напором, она сама нашла его язык и стала со стоном его посасывать.
Рука Карима обвилась вокруг нее, и Галила почувствовала тяжесть его тела. Он оторвался от ее рта и прошептал ей в губы:
Скажи мне «да»!
Он хотел, чтобы Галила сама сделала выбор, и она его сделала.
Да, прошептала она, изогнувшись, чтобы высвободить свои волосы.
Галила чувствовала прикосновение его обнаженной груди к коже в вырезе ночной сорочки.
Это было моей навязчивой идеей, сказал Карим, зарываясь лицом в ее локоны. Он добрался до ушка, слегка прикусил мочку и стал ее посасывать, заставив Галилу стонать от возбуждения. Кончики его пальцев скользнули под шелк ночной рубашки, спустили ее с плеч и коснулись налившейся груди. Галила почувствовала кожей щеки, как его губы расплываются в улыбке. Она желала его до безумия, но не знала, что делать, и жадно, но робко водила руками по его плечам, груди, спине.
Я хочу поцеловать тебя там, прошептал Карим. Галила едва слышала его слова сквозь шум крови в ушах. Это то наслаждение, которое ты не сможешь доставить себе сама.
Она не знала, хочет ли этого, но уже чувствовала, как его губы скользят вниз по ее шее. Ей показалось, что горячее дыхание обжигает ее грудь, потом губы обхватили ее затвердевший сосок, и незнакомое ощущение пронзило ее тело будто электрический разряд пробежал от груди в низ ее живота. Галила чувствовала, что становится влажной.
Ей одновременно хотелось, чтобы он продолжал ласкать ее сосок, и поцеловать его. Карим сводил ее с ума. Она провела руками по шее, по плечам, вдоль его позвоночника, а потом запустила руки под его грудь. Его соски были такими же твердыми, как ее собственные.
Он потянулся вверх, чтобы снова поцеловать ее рот, одновременно откинув одеяло. Карим медленно провел рукой по ее бедру, поднимая ее сорочку. Ее ноги почувствовали прохладу ночного воздуха. Это было очень эротично, но она понимала, что подходит к точке невозврата. Она действительно хотела этого?
Галила снова поблагодарила темноту, щадившую и укрывавшую ее скромность, когда Карим скользнул рукой вниз и дотронулся до влажных волос между ее ног. Он осторожно дотронулся до ее набухших губ, лаская и дразня их так нежно, что Галила расслабилась и развела ноги, открываясь его чутким пальцам.
Она не останавливала его, так что Карим продолжал. Но она уже предвкушала, ждала, жаждала и требовала более ощутимых ласк.
Карим раздвинул ее ноги, и Галила почувствовала прикосновение мягких волосков бороды к внутренней поверхности бедер, от которого у нее перехватило дыхание. Он повернул голову и поцеловал сперва одно бедро, потом другое, но не трогал ее там, где ее пульсирующая плоть больше всего ждала его ласки.
Карим, простонала она.
Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя здесь?
Его широкая ладонь легла на ее холмик.
Карим хотел, чтобы она полностью сдалась. Она инстинктивно понимала, что это не был компромисс. Это был его способ заставить Галилу подчиниться его воле. Но это было так прекрасно и сладко, что Галила не могла устоять.
Я хочу, призналась она, чувствуя, что отдается ему полностью и безвозвратно. Я хочу, хочу!
Его поцелуи были все ближе. Он нежно раздвинул ее губы, и она почувствовала, как горячий влажный язык скользит по самому интимному ее бугорку. Она задрожала и непроизвольно сжала бедра. Ощущение было потрясающим, но таким неожиданным и непривычным, и она не знала, как ей реагировать.
Карим остановился, только его горячее дыхание дразнило ее плоть.
Скажи что-нибудь, моя райская птица. Я же не знаю, ты вырываешься потому, что тебе не нравится, или потому, что тебе нравится слишком сильно.