Я знаю о том, что вы сделали для Карлотты, Сорелли и крошки Жамм да и некоторых других, чьи восхитительные качества, талант и гений вы сумели разгадать. (Вы, надеюсь, понимаете, кого я имею в виду, когда пишу эти слова; ну разумеется, речь не о Карлотте, которая так фальшивит, ей никогда не следовало бы покидать ни театр «Амбассадёр», ни кафе «Жакен»; и не о Сорелли, которая может похвастаться разве что телосложением; и не о крошке Жамм, которая танцует как корова на льду. И конечно же, не о Кристине Дое, чей гений бесспорен, хотя вы почему-то стремитесь держать ее подальше от любых значительных ролей.) В конце концов, вы вольны управлять своим маленьким дельцем, как вам вздумается, не так ли?
Однако я желал бы воспользоваться тем, что вы пока не выставили Кристину Дое за дверь, и послушать ее сегодня вечером в роли Зибеля, раз уж роль Маргариты после ее триумфа в тот знаменательный день для нее недоступна. Кроме того, я просил бы вас не располагать моей ложей ни сегодня, ни в последующие дни, ибо не могу закончить это письмо, не признавшись вам, как неприятно удивляло меня в последнее время одно обстоятельство: приходя в Оперу, я узнавал, что моя ложа занята, билеты продавались через кассу по вашему распоряжению.
Я не выражал ни малейшего возмущения прежде всего потому, что являюсь противником любого скандала, и еще потому, что вообразил, будто ваши предшественники, господин Дебьенн и господин Полиньи, которые всегда были чрезвычайно любезны со мной, забыли перед своим уходом сообщить вам о моих маленьких причудах. Так вот, я только что получил ответ от господина Дебьенна и господина Полиньи на мою просьбу о разъяснениях, ответ, который свидетельствует о том, что вы в курсе моих договорных условий и, следовательно, грубо насмехаетесь надо мной.
Если вы хотите, чтобы мы жили в мире, не следует с самого начала лишать меня моей ложи! С такими мелкими оговорками соблаговолите рассматривать меня, дорогой директор, как вашего смиреннейшего и покорнейшего слугу.
П. Оперы».Письмо сопровождалось выдержкой из коротких сообщений «Ревю театраль», где значилось следующее:
«П. О.: Р. и М. нет оправданий. Мы предупредили их и оставили им ваши договорные условия. Всего хорошего!»
Едва господин Фирмен Ришар закончил чтение этого письма, как дверь его кабинета распахнулась и появился направлявшийся к нему с письмом в руке господин Арман Моншармен таким же точно письмом, какое получил его коллега. Переглянувшись, они расхохотались.
Шутка продолжается, заметил господин Ришар, но это уже не смешно!
Шутка продолжается, заметил господин Ришар, но это уже не смешно!
Что это означает? спросил господин Моншармен. Неужели они думают, что раз они были директорами Оперы, то мы навсегда бесплатно предоставим им ложу?
Ибо как у первого, так и у второго ни на секунду не возникало сомнения, что двойное послание было плодом шутливого сотрудничества их предшественников.
Я не намерен позволять долго дурачить меня! заявил Фирмен Ришар.
Но это безобидно! возразил Арман Моншармен.
Чего же они все-таки хотят? Ложу на сегодняшний вечер?
Господин Фирмен Ришар отдал распоряжение своему секретарю отправить господину Дебьенну и господину Полиньи билеты в ложу номер пять первого яруса, если она еще не занята.
Она оказалась свободной.
Билеты тут же отправили господину Дебьенну и господину Полиньи: первый жил на углу улицы Скриба и бульвара Капуцинок; второй на улице Обера. Оба письма Призрака Оперы были сданы на почту бульвара Капуцинок. Это обнаружил Моншармен, изучая конверты.
Ты же видишь! воскликнул Ришар.
Они пожали плечами, сожалея, что люди столь почтенного возраста все еще развлекаются, забавляясь невинными играми.
Однако можно быть и повежливее! не удержался Моншармен. Видел, как они третируют нас в связи с Карлоттой, Сорелли и крошкой Жамм?
Что ж, дорогой, эти люди заболели от зависти!.. Как подумаешь, до чего они дошли: поместить сообщение в «Ревю театраль»!.. Неужели им нечего больше делать?
Кстати! заметил Моншармен. Они, похоже, очень интересуются малюткой Кристиной Дое
Ты знаешь не хуже меня, что у нее безупречная репутация! ответил Ришар.
Репутация часто бывает обманчивой, возразил Моншармен. Разве за мной не закрепилась репутация ценителя музыки, хотя я не знаю разницы между ключом соль и ключом фа?
Никогда у тебя не было такой репутации, заявил Ришар, успокойся.
Затем Фирмен Ришар отдал распоряжение привратнику впустить артистов; те уже два часа расхаживали по длинному коридору, дожидаясь, пока откроется директорская дверь, та самая дверь, за которой их ждут слава и деньги или увольнение.
Весь день прошел в спорах, переговорах, подписывании и разрывании контрактов; так что поверьте: в тот вечер вечер двадцать пятого января наши два директора, измучившись за этот жестокий день, исполненный гнева, интриг, угроз, советов, заверений в любви или ненависти, легли рано, даже не заглянув в ложу номер пять, чтобы узнать, понравился ли спектакль господину Дебьенну и господину Полиньи.
После ухода прежних директоров Опера отнюдь не простаивала, и господин Ришар распорядился осуществить некоторые необходимые работы, не нарушая порядка спектаклей.