Какой воздух в магазинах-то, отнекивалась Ноздрюха.
Так а к ним-то что, под землей идти будешь? прижимала Маша.
А вот как раз под землей, в метре-то, отвечала Ноздрюха. Да там че, в магазинах-то, че каждую-то неделю бегать?
Не понимает ни фига Ноздрюха московскую жизнь, громыхая сапогами, как солдат, вышла в прихожую из соседней комнаты уже и в пальто, и в шапке Надька. Пускай лежит, сетку давит, раз не понимает. Сетка не своя, казенная.
Ноздрюха не ответила Надьке. Чего ей, на ее злобу, можно было ответить тоже злобой, а зла в Ноздрюхе ни на кого никакого не было. А и то, пойдем, может? тихо спросила Ноздрюху Дуся. Она тут же, рядом с Ноздрюхой, возле своей кровати, тихохонько собиралась и одевалась Ноздрюха ее и не слышала. Дуся была такой неприметной, маленькой, белоголовенькой, тоненькой, такой малословной и неслышной в движениях, что не гляди на нее и забудешь, что она рядом.
Да не, Дусь, благодарно за ее заботу повернула к ней Ноздрюха голову. Чего мне по магазинам Не. Старуха уж я Спасибо.
Да и верно, что старуха, услышала ее из коридора Надька. Давишь все утро кровать задницей.
Ой, да утихомирься ты, укороту на твой язык нет! закричала из своей комнаты Полина. Вот кому-то достанешься, хлебанет с тобой!
А с ними, нонешними, так только и можно, даже довольная Полининым приговором, засмеялась Надька. Он у меня по одной половице ходить будет, сапоги мне мыть станет.
Они ушли, визжа о сухой пол каблуками, захлопнулась дверь, и Ноздрюха позвала Полину:
Поль, слышь?! Чай сооружу, будешь?
Давай, согласилась, как обычно, Полина.
Ноздрюха встала с кровати, поправила ее, обулась и мимо Полининой комнаты пошла на кухню. Полина тоже лежала на кровати, грызла то ли сухарь, то ли печенье и читала.
Слышь! сказала Ноздрюха, останавливаясь у двери. Че вот ей, Надьке-то, что я лежу, сетку давлю? Хочу и лежу, может, чтоб им не мешать, под ногами у них не путаться. Откуда в ней злобы-то столько?
От верблюда, сказала Полина, бросив книгу под подушку, и села на кровати, спустив на пол ноги. Вопросики у тебя. Ты меня чего полегче спроси.
Она пошла на кухню вместе с Ноздрюхой, помогла ей собрать на стол, и они сели напротив друг друга у окна, глядя сверху на засыпанную снегом землю, тесно уставленную по ровному чистому полю узкими, плоскогрудыми, будто чахоточными, панельными и блочными домами.
Может, она оттого злобится, что я компанию не поддерживаю? сказала Ноздрюха. Так была уж я в ихних магазинах, ходила, толкалась, боле неинтересно. Чего в них ехать-то Куда б еще, другое дело.
Полина налила себе дегтю, а Ноздрюхе светленького, какой та любила.
Да не переживай ты, сказала она. Подумаешь
Куда б еще, другое дело повторила Ноздрюха, беря кусок пиленого рафинада из белой картонной коробки и откусывая от него хрумкнувший уголок. Скучно, конечно, сычихой-то цельну субботу-воскресенье сидеть
Ой, слушай! А хочешь, я тебя в наш театральный коллектив сведу? блестя глазами, спросила Полина. А? Вот интересно, нет, ей-богу, вот будет здорово!
Ноздрюха засмеялась.
Чего мне там? Я этим вещам не обучена дрыгаться-то. Встану все равно как бревно на сцене-то на твоей.
Полина ответно засмеялась Ноздрюхе, но глаза у нее, будто по форме луковицы вырезанные и так же лаково-коричнево золотившиеся, заблестели еще больше, как смазанные яйцом.
А я тебя заставляю разве на сцену лезть? Сядешь, Глаш, да смотреть будешь. Познакомлю тебя со всеми. Там, думаешь, что, там не профессионалы же после работы ходят, старше тебя есть. Это я, Глаш, бегаю там руководитель актер из театра, помочь потом обещал. Поедем давай. Давай. Сейчас вот прямо соберемся и поедем. Нынче как раз на день назначено.
Да не, ну чего ты отбивалась Ноздрюха, но у самой уже засвербило внутри, тянуло уже вслед за Полиной: ровно предложили ей искупаться в летний день, теплая здесь, мол, вода и чистая, не умеет плавать а лезет
Давай, давай, подтолкнула Полина Ноздрюху к краю. Чего бояться
В Дом культуры, при котором состояла Полинина студия, надо было ехать сначала на метро, потом на автобусе, а потом еще идти минут десять пешком. Дом культуры был большой, трехэтажный, с колоннами у входа, они с Полиной разделись в гардеробе, поднялись по широкой лестнице на второй этаж и пошли по широкому коридору с зажженными квадратными лампами люминесцентного освещения под потолком. По обе стороны коридора тянулись двери с табличками. «Хоровая капелла», читала Ноздрюха, «Шахматный клуб», «Изостудия»
Пришли, сказала Полина у двери с надписью «Драматическая студия» и с маху открыла ее.
Ноздрюха не очень помнила, как там потом все происходило, когда Полина втащила ее за собой.
Гости съезжались на дачу! сказал кто-то густым баритоном, высоко поднимая голос и далеко друг от друга расставляя слова.
И привозили с собой те-етушек выпел вслед ему другой голос, помоложе и потощее.
Это моя приятельница, Глаша, познакомьтесь, пожалуйста, говорила Полина. Ноздрюха брала чьи-то руки во вспотевшую свою ладонь, силилась улыбаться, вроде даже говорила что-то