Социальная принадлежность обязывает. Все мои друзья ходят.
А, тогда понятно! девушка весело рассмеялась. Скажи отцу, чтоб застраховал тебя на случай изнасилования психоаналитиком.
А где твои чемоданы? В какую гостиницу тебя ты решила? каталонец сменил тему разговора.
Вот, Анна кивнула на рюкзачок, что пустовато маячил за спиной. Я остановлюсь у тебя, и даже не пробуй возражать, и не говори, что там у тебя дочка, мама, рабочие, нет телевизора. Я все равно не пойду в гостиницу.
Нет, но это неудобно, Хавиер жадно облизнул маленькие губы и посмотрел на грудь Анны. Ее теплый жилет цвета хаки был распахнут, и черная майка четко обрисовывала контуры тела.
Он суетливо зашагал к обочине.
Просто не говори мамочке, что я приехала, и все будет нормально.
Я уже позвонил отцу в контору, Хавиер открыл дверцу темно-синего «рено». Сказал, что поехал тебя встречать.
Отец и сын занимали один кабинет, и Хавиер никогда не принимал самостоятельных решений.
Скажи, что не встретил. Поедем в галерею, надо узнать, проданы ли мои картины, или нет.
Стеклянные двери галереи встретили их бронзовыми литыми ручками. Узкий зал, от стены до стены освещенный дневным светом из огромных витринных окон, был завешен пейзажами. Главное место на них занимало небо голубое, серое, зеленое, и даже красное, с облаками и с птичками. На оставшемся от неба месте, кое как, ютились горы, деревья, кустарники и куски моря. Арка в стене открывала перспективу другого зала с кушетками, комодами, столиками, зеркалами и прочим антиквариатом. Там уныло чернела фигура одинокого посетителя в шляпе. В глубине, в самом углу первого зала, за огромным столом сидел хозяин. Подтянутый, высокий, сухощавый и гладко выбритый, в отличном темном костюме он сосредоточенно читал.
Хавиер протянул ему бумаги.
Я юридический представитель Анны Пастер, хотел бы узнать, проданы ли ее картины?
Да, проданы, мужчина даже не поднял головы от бумаг.
Могу ли я забрать деньги?
Мадмуазель сама забрала их на прошлой неделе.
Я?!!!!!! Анна вступила в разговор, едва поняв, что произошло.
Он, наконец, поднял голову и уставился на нее. Солидные очки в роговой оправе сползли на краешек носа.
Да, именно вы. Вы предъявили контракт, паспорт и все необходимые документы.
Как вы можете такое говорить? Вот я стою перед вами, я только сегодня приехала в Барселону. Вы что же, не помните, у кого забирали картины?! Как вообще такое возможно? Вот мой юридический представитель. Кому вы отдали все?
Он, наконец, поднял голову и уставился на нее. Солидные очки в роговой оправе сползли на краешек носа.
Да, именно вы. Вы предъявили контракт, паспорт и все необходимые документы.
Как вы можете такое говорить? Вот я стою перед вами, я только сегодня приехала в Барселону. Вы что же, не помните, у кого забирали картины?! Как вообще такое возможно? Вот мой юридический представитель. Кому вы отдали все?
Мужчина достал ящик с документами, стоящий у него за спиной.
Вот контракт. Это ваша подпись? Вот моя часть контракта. Это тоже ваша подпись?
Это невозможно, меня не было тут неделю назад. Вы просто не хотите платить.
Я не могу платить дважды за одно и то же одному и тому же человеку. Приходите или с документами, или с оружием.
Хавиер громко рассмеялся. Анна вздрогнула. Человек в шляпе показался в арке, разделяющей два зала. Длинное пальто его было явно не по погоде. Солнечная осень Барселоны делала его одежду клоунской. В руках у него показался черный длинный ствол. Прозвучал хлопок. Очкарик дернулся и застыл, а затем стал медленно оседать на стол. Голова его упала на разложенные перед ним бумаги.
В арке уже никого не было. Не слышно было ни шагов, ни шуршания одежды. Хавиер неподвижно смотрел на галерейщика-пророка с застывшей на лице улыбкой. Анна выдернула папку из-под головы убитого и схватила своего спутника за рукав.
Бежим!
Но
Девушка тянула парня за ткань пиджака и медленно двигалась к двери.
Хургада встречала очередями, толпящимися на паспортный контроль и на получение визы.
Торина Ирина, толстый араб в стеклянной кабинке еле-еле ворочал языком.
Да. Да, это я.
Не отрывая взгляда от бумаг, он протянул в окошко документы.
Возьмите свой паспорт. Проходите.
На улице было тепло и темно.
Несмотря на поздний час, у входа в аэропорт бойко предлагали свои услуги по переносу сумок и тяжестей прилипчивые стаи низкорослых и щуплых арабов.
Ваши сумки, мадам, ваши сумки.
Какие у меня сумки? девушка легко закинула полупустой рюкзак на плечо. К тому же я не знаю, куда его нести.
Она вглядывалась в толпу, стоящую по эту сторону контроля.
Вот и моя горящая фирма, Торина подошла к арабу с табличкой
«Альмавир». Тот молча сунул ей клочок бумаги.
Машина с номером 7789, прочитала она.
Это оказался черный ленд-ровер с запотевшими от кондиционера стеклами. Внутри уже сидели четыре пассажира. Двое мужчин, оказавшиеся напротив, Ирины весело переговаривались.
Кажется, нашим встречающим запретили говорить, рыжий сделал глоток коньяка из металлической фляги.
Это правильно, хохотнул второй. Все равно их бормотание трудно понять.