Сам я очень любил фотографировать людей, потому что это память, это эмоции, это жизнь. Если у человека нет фотографий с близкими, как он может быть уверен в том, что он вообще жил? К счастью, эти три фотографии в минуты отчаяния напоминали мне, что я все-таки жил.
«Двадцать два сегодня, что ж, на четыре процента меньше, чем на прошлой неделе, не так плохо», думал я, пока чистил зубы. Я любил переводить всё в статистику, чтобы проблема не казалась столь глобальной. Злоба, кипевшая во мне, постепенно улетучивалась, потому что жизнь продолжалась, и, стало быть, надо было жить дальше. Эти неожиданные порывы оптимизма и веры в лучшее будущее были моим единственным спасением. Откуда только они взялись пасмурным ноябрьским утром?
Я подошел к окну с зубной щеткой во рту и распахнул его. Холодный ветер проник в комнату и, не найдя там ничего интересного, продолжил свой путь. Непроглядный туман отвесной стеной закрывал от меня весь мир, и на душе почему-то стало спокойнее. Стоя в одном нижнем белье на границе двух климатических зон, я продрог, но закрывать окно не хотелось. В этом тумане в тот момент скрывались ответы на все мои вопросы, стоило только протянуть руку
Когда больше половины зубов было почищено, я осознал, что вода из крана лилась все это время, и неспешно направился в ванную. «Да, моим внукам будет за что винить деда», пронеслось в моей голове, а потом я вспомнил, что, чтобы иметь внуков, надо иметь детей, а чтобы иметь детей, надо Я бросил беглый взгляд, который затянулся на пару минут, на зеркало перед собой, и проблемы внуков как-то перестали меня волновать. Я ещё и не брился уже пару недель и выглядел даже хуже, чем обычно.
Вернувшись к окну, я увидел, что туман уже почти рассеялся только мелкая дымка ползла над мокрым после ночного дождя асфальтом, хватая прохожих за ноги. Вдалеке одинокий луч света боролся с остатками сил тьмы, когда к нему на помощь пришло целое солнце, против которого у ночи не было и шанса.
Когда я одевался уже перед вторым зеркалом, которое стояло в коридоре, мне показалось, что все-таки я был довольно хорош собою, если опустить некоторые детали. Я даже знал, сколько именно деталей надо было опустить. Тут дело было не в раздвоении личности, хотя я не мог быть в этом уверен, а в люстре, которая сохранила только одну лампочку из шести. Вот бы везде было такое освещение и для окружающей среды хорошо, и людям с некоторыми деталями не так некомфортно в обществе. Подобные перемены в отношении к своей внешности происходили у меня постоянно. За день мое мнение о собственном лице могло измениться более десяти раз (спасибо моему пристрастию к подсчетам), благодаря любви дизайнеров, проектировщиков и архитекторов использовать зеркальные поверхности везде, где только было можно. Для меня оставалось загадкой, как можно было оставаться самовлюбленным с моей-то внешностью, но тем не менее у меня получалось.
Я вышел на улицу с хорошим настроением, потому что в подъезде совсем не осталось зеркал. Все те, которые когда-то висели на каждом этаже, сняли умелые дельцы, чтоб было что поставить у себя в прихожей. Эти же люди создали в подъезде романтический полумрак.
Когда я преодолел очередной лестничный пролет, у меня в голове вдруг возник вопрос: «Интересно, что чувствуют слепые люди, которые не знают, как они выглядят?». Их, наверное, мало беспокоит наличие прыщей у них на лице. Они никогда не видели неба Мне стало стыдно, но я нашел успокоение в этой мысли. Ведь я мог любоваться небом каждый день.
Выходя из дома, я наткнулся на пожилую соседку, которая неодобрительно качала головой после встреч со мной, когда думала, что я этого не вижу. А ведь я всегда с ней здоровался и придерживал для неё дверь Каждый раз её недовольство вызывало у меня улыбку.
Я любил рассматривать проходящих мимо меня людей, когда шел по улице. Изучать, во что они были одеты, что находилось у них в руках, какие у них были прически. Этот раз не стал исключением: я смотрел по сторонам и думал по правде говоря, я думал об этом каждый день как же хорошо им всем, наверное, жилось с такой чистой кожей. Хоть они этого не замечали и не ценили. Тут дело обстоит так же, как с насморком: мы начинаем ценить дыхание через нос только тогда, когда он забивается. Так же дело порой обстоит и с людьми, которых мы любим. Но это уже другой вопрос.
Выходя из дома, я наткнулся на пожилую соседку, которая неодобрительно качала головой после встреч со мной, когда думала, что я этого не вижу. А ведь я всегда с ней здоровался и придерживал для неё дверь Каждый раз её недовольство вызывало у меня улыбку.
Я любил рассматривать проходящих мимо меня людей, когда шел по улице. Изучать, во что они были одеты, что находилось у них в руках, какие у них были прически. Этот раз не стал исключением: я смотрел по сторонам и думал по правде говоря, я думал об этом каждый день как же хорошо им всем, наверное, жилось с такой чистой кожей. Хоть они этого не замечали и не ценили. Тут дело обстоит так же, как с насморком: мы начинаем ценить дыхание через нос только тогда, когда он забивается. Так же дело порой обстоит и с людьми, которых мы любим. Но это уже другой вопрос.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...