Он не хотел уезжать из академии. Это определенно. Незримое будущее представлялось ему зловещим и напряженным, он с трудом представлял, что с ним будет через несколько лет, отчего тревога и досада лишь усиливались. Но тут внезапные шорохи заставили его отвлечься от неприятных догадок. Оглянувшись, парень увидел Льюиса, веселого и, как всегда, что-то поющего:
Я так и знал, что ты здесь! оживленно сказал мальчишка. Вечно удираешь, как представится возможность.
А ты вечно находишь, тихо произнес Марио, продолжив путь.
Да, нахожу, усмехнулся тот. Но ты ведь не против.
Нет, не против. Сегодня мы расстанемся. Я признателен за все, что ты для меня сделал.
Льюис удивленно уставился на него. Марио никогда не говорил с ним так серьезно и искренне. По правде говоря, он и разговаривал-то редко. И, как правило, использовал два-три незначительных слова, когда Дамоне уж слишком упорно дожидался ответа.
Да что я такого сделал? сказал парнишка, дружески хлопнув его по плечу. Мы ведь друзья. И всегда будем друзьями. Я уверен, это не последняя наша встреча.
Марио незаметно усмехнулся. Он и не догадывался, что расставание с весельчаком Льюисом окажется таким горьким и непереносимым.
Ты из графства Тристен, да?
Угу! Надеюсь, ты однажды навестишь меня.
А мне даже сказать нечего. Я пока не знаю, где буду жить.
Но ты ведь напишешь мне, когда устроишься?
Смотря как устроюсь, хмыкнул Марио.
Да как угодно! Мы же друзья, в самом деле.
Друзья Приятное слово. Но не всегда надежное.
Так, хватит нудить! Вернемся в академию. Едва ли нам еще доведется позавтракать в родном заведении.
Марио не стал спорить, но эти слова породили в его сердце жестокую тоску. Неопределенность будущего страшно угнетала его и приводила в отчаяние. Словно поврежденная лодка на высоких волнах, жизнь несла его к зловещему завершению.
Слуги проворно упаковали его вещи, и остаток дня он напряженно готовился к встрече со своим супругом. Его комната, просторная и ярко освещенная, в этот день вызывала странные приступы горечи и досады. Несмотря на презрение со стороны многочисленных сверстников, Марио привязался к этому месту, как к родному дому. И уезжать отсюда для него значило покидать родную обитель.
Но что он мог поделать? Герцог из древнего аристократического рода, ему предназначено исполнить долг, о котором много лет назад договорились его предки. Бессилие не дает ему права воли. Он должен делать то, что должен. Не в его силах изменить положение.
Вечером, когда солнце только начало заходить за горизонт, двор академии переполнили роскошные кареты, явившиеся за своими аристократичными выпускниками. Марио запахнулся в свое темно-серое пальто, глядя, как Льюиса встречают родители и младшие братья. Мальчишка выглядел таким счастливым и задорным, что наследник рода Андреасов невольно усмехнулся. Радость за друга успокаивала его и отвлекала от грядущего знакомства с Кристианом Дарроу. Льюис оглянулся, помахал ему, Марио помахал в ответ.
И тут во двор академии ворвалась сияющая карета, запряженная четырьмя великолепными гнедыми скакунами. Остановившись чуть ли не в полуметре от замершего юноши, скакуны исступленно заржали, и тут из повозки выскочил красавец-альфа. Богатая одежда, состоящая из нарядного черного камзола, усеянного золотыми пуговицами, и роскошного черного плаща, отороченного мехом горностая, указывала на несомненную знатность его положения. Ровные совершенные черты лица, красивая загорелая кожа, глаза пронзительно зеленые, словно настоящие изумруды, и густые пепельные волосы.
Марио внимательно разглядывал его, уже точно зная, что это и есть его муж, Кристиан Дарроу. Царственная внешность неодолимо приковывала взгляды окружающих, и даже шрам на виске не портил грозного впечатления. Его красота, несомненно, вызывала восхищение, и Марио поддался этому чувству, как многие другие до него.
Дарроу хмуро смотрел на него, кажется, догадываясь, кто перед ним:
Это ты, Марио Андреас? негромко спросил он.
Да, я, тихо ответил тот.
Изумрудные глаза пристально изучали его:
Я слышал, омеги из твоего рода все сплошь сказочно красивы, но, видимо, мне не повезло.
Марио нахмурился. Он всегда одевался просто и скромно, не уделял должного внимания своему происхождению; отпускал волосы, которые теперь падали ему на лицо, скрывая прекрасные темно-синие глаза, ходил, ссутулив плечи, потому что горе не давало сил ходить прямо и гордо, как полагается наследному лорду. Он выглядел совсем не так, как ожидал Кристиан. И презрение не замедлило пустить свои корни:
Твое лицо вызывает жалость, мрачно сказал Дарроу. Подними глаза! Какое никчемное создание!
Я не намерен это выслушивать! холодно сказал Марио. Теперь мне придется измениться, так что нет нужды унижать меня.
Измениться? со смешком повторил Кристиан. Таким, как ты, не дано покорить настоящего мужчину. Я никогда не склонюсь в твою пользу, это очевидно. Твое будущее предрешено, никчемное создание.
В этот миг Марио пришлось осознать одну простую истину: он не зря не хотел уезжать из академии. Неожиданно из кареты выпрыгнул спутник его мужа. Омега с длинными каштановыми волосами и тоненькими капризным личиком. В чрезмерно роскошном вычурном одеянии.