Вот теперь ты должен сделать всё, чтобы парень научился пользоваться преобразователем. Эта наша единственная возможность заполучить колыбель себе. слова куратора заставили его встрепенуться.
Его пальцы ещё быстрее начали набивать команды, время сейчас играло против них.
Выдели мне рабочее место и говори, что нужно делать. сказал куратор.
А вот это он очень хорошо придумал. Сейчас нужно мобилизовать абсолютно всех, кто способен работать с интерфейсом, задача, поставленная перед ними из разряда невыполнимых. Но когда это останавливало хранителей. Либо победа, либо оглушительное поражение, третьего не дано.
Где вам удалось их отыскать? спросила Ясмин у учителя, привезшего с собой три бессознательных тела. В одном из них она хоть и с трудом, но смогла узнать Дариму Лэгбэ.
Матрона выглядела просто ужасно. Её лицо и тело были превращены в один огромный кровоподтёк. Все пальцы на правой руке были переломаны и вывернуты просто под нереальными углами. В левом плече торчал каменный осколок. Если бы не вздымающаяся в такт дыхания грудь Ясмин подумала, что учитель для чего-то привёз в убежище труп.
Два других владеющих, тоже показались ей смутно знакомыми, но сейчас она сперва должна помочь старой матроне, слишком ужасны её повреждения.
Ясмин влила в Дариму всё, что у неё только было. Собственных сил старухи не хватило бы даже на то, чтобы срастить кости, не говоря уже обо всех повреждениях, что имелись у нее внутри. Вообще, было очень удивительно, как она до сих пор оставалась в живых.
Почти все её внутренности были отбиты, а это уже само по себе должно было давно убить матрону. Старуха, находясь уже одной ногой в могиле, продолжала цепляться за жизнь. Подобной воли могут позавидовать сильнейшие мужчины.
Дальше я сам. сказал учитель, возникнув рядом, с чашкой кофе в руках.
Ясмин благодарно кивнула ему и сделала большой глоток, одним махом ополовинив кружку.
За то время, пока она занималась матроной он уже успел позаботиться об остальных, перевязать их раны и уложить на свободные кушетки в медицинском блоке.
Вот и сейчас он, несмотря на свой возраст, с лёгкостью поднял тело матроны и перенёс его на кушетку, освободив операционный стол.
Думаю, они придут в себя не раньше завтрашнего утра. задумчиво произнёс учитель, вернувшись к Ясмине. Фарах пал.
Эта новость заставила Ясмин вздрогнуть. Значит, орден смог разбить его защитников, и теперь все свободные земли лежат у него как на ладони. Сколько потребуется времени, чтобы орден подмял под себя все крупные города? Две недели? Месяц? Два?
И что будет тогда? Запасы учителя не безграничны и вскоре закончатся, что тогда делать им?
В её голове сейчас крутилось столько вопросов, что даже начни она их записывать половина всё равно потеряется.
Что нам делать? спросила Ясмин, смотря на свои руки, которые после слов учителя начали трястись, словно у неё начался припадок.
Продолжать жить. И не сдаваться, что бы ни случилось. ответил учитель и накрыл её руки своими. При этом он заглянул ей прямо в глаза и улыбнулся. Ради тех, кого мы защищаем.
Для неё было огромной загадкой, каким образом учителю всегда удаётся подобрать нужные слова. Но всего парой фраз, он смог показать ей, что ещё слишком рано сдаваться. Даже если она не знает, что делать дальше, найдутся люди, которые укажут верный путь.
Даже если она считает, что они обречены, найдётся человек, который сможет вытащить их из этого болота.
Всегда есть те, кто сможет справиться с задачей, которая кажется тебе невыполнимой.
Всегда есть те, кто сможет справиться с задачей, которая кажется тебе невыполнимой.
С самого рождения я любил рисовать. начал рассказывать учитель и Ясмин тут же забыла обо всём. Так происходило всегда, в годы её обучения. Хоть и прошёл уже не один десяток лет с того момента, но ничего так и не изменилось. Бабушка Яманако, рассказывала, что уже в месяц я тянул ручки к карандашам, когда она садилась рисовать возле моей колыбели. Тогда она давала мне один из карандашей и я спокойно засыпал. Эта любовь пошла намного дальше, засыпания в объятиях с карандашами.
В пять лет я уже отлично рисовал природу и животных. К десяти мог нарисовать портрет любого человека, который выглядел, словно фотография. И это всё я смог постичь самостоятельно. Бабушка несколько раз пыталась нанимать для меня учителей, но они постоянно говорили мне какую-то чушь. То я не так держу кисть, то рисую неправильные линии и вообще начинаю не с того, с чего следует. С каждым из этих учителей я проводил не больше одного занятия. В итоге бабушка смирилась и позволила мне самому осваивать все тонкости искусства рисования. Так я и продолжал рисовать, пока не пришло время отправляться в старшую школу.
Бабушка владела сразу несколькими Затеями в разных городах. Один из них даже стоял в столице, поэтому я считался выходцем из довольно обеспеченной семьи. Она устроила меня в одну из лучших школ нашего городка. В этой школе учились дети чиновников и местных богачей. Мне предстояло учиться вместе с ними. К тому моменту у меня был один-единственный друг, с которым я был, знаком с самого детства Сато. Он так же, как и я любил рисовать, именно на этой почве и взошла наша дружба.