Если я превращусь в засохший сучок на моем фамильном древе, то повинна в этом будет наша неутомимая хозяйка. Ведь мы женаты почти восемь лет. Фрэнк-младший может быть зачат на вполне законных основаниях и без свидетелей.
Если он вообще будет зачат, мрачно добавила я, вспомнив о разочаровании, которое мы пережили за неделю до отъезда.
Воздух здесь бодрящий, а питание регулярное. Чем еще можно помочь делу?
Позавчера на обед подавали жареную сельдь. Вчера на ланч соленую, а сегодня на завтрак, судя по запаху из кухни, должны были подать копченую.
Если не хочешь дать миссис Бэйрд еще один повод для нотации, сказала я, то тебе, пожалуй, пора одеваться. Ты ведь, кажется, должен встретиться с пастором в десять?
Достопочтенный доктор Реджиналд Уэйкфилд, местный викарий, обещал дать Фрэнку изучить невероятно увлекательные записи о крещениях, не говоря уже о блестящей перспективе откопать в архивах какие-нибудь ветхие офицерские списки или хотя бы упоминание о пресловутом предке.
А как звали твоего прапрапрапрадедушку, который ошивался в этих краях во время одного из восстаний? спросила я. Не могу вспомнить: Уилли или Уолтер
Вообще-то его звали Джонатан.
Фрэнк в целом спокойно относился к тому, что я не проявляю интереса к истории его семьи, но постоянно был наготове, чтобы воспользоваться малейшим любопытством с моей стороны для сообщения фактов о генеалогическом древе Рэндоллов. Он застегивал рубашку, а в глазах уже зажегся фанатичный блеск увлеченного преподавателя истории.
Джонатан Уолвертон Рэндолл Уолвертоном его назвали в честь дяди по матери, рыцаря из Суссекса. Но он был известен под лихим прозвищем Черный Джек, которое он получил в армии, думаю, как раз во время службы в этих местах. Я упала ничком на постель и изобразила храп. Фрэнк, не обращая на меня внимания, продолжил свою лекцию:
Он купил патент на офицерский чин в середине тридцатых годов, я имею в виду тысяча семьсот тридцатых, и стал драгунским капитаном. Судя по тем старым письмам, которые отправила мне кузина Мэй, он нес службу отлично. Недурной вариант для второго сына. Младший из троих братьев, согласно традиции, стал викарием, но о нем мне пока не удалось много узнать. Во всяком случае, Джек Рэндолл получил похвалу от герцога Сандрингема за свои действия накануне и во время событий сорок пятого года, то есть второго якобитского восстания. И добавил снисходительно, чтобы убедиться, что невежественная аудитория в лице меня владеет контекстом: Ну ты же знаешь, Красавчик принц Чарли и вот это все [1].
Не уверена, что шотландцы до конца осознали, что они проиграли в тот раз, заметила я, усаживаясь на постели и пытаясь привести в порядок волосы. Вчера в пабе слышала, что бармен называл нас «сассенах».
А почему нет? благодушно отозвался Фрэнк. Это всего-навсего означает «англичанин» или, в крайнем случае, «чужак», а мы и есть чужаки.
Я знаю, что это означает. Мне не понравился его тон.
Фрэнк порылся в ящике стола в поисках своего ремня.
Он просто обиделся. Я сказал, что эль у них слабый. Потому как, видишь ли, в бочку с настоящим шотландским элем полагается бросить для крепости старый башмак, а готовый продукт процедить через хорошо поношенную единицу нижнего белья.
А-а, так вот что повлияло на сумму счета!
Я выразился даже более деликатно потому, что в гэльском языке [2] нет слова для штанов или трусов.
Я потянулась за собственными трусиками, заинтригованная.
А почему нет? Разве шотландцы в старину не носили нижнего белья?
Фрэнк покосился на меня.
А ты никогда не слышала песенку о том, что носит шотландец под своим килтом?
Я потянулась за собственными трусиками, заинтригованная.
А почему нет? Разве шотландцы в старину не носили нижнего белья?
Фрэнк покосился на меня.
А ты никогда не слышала песенку о том, что носит шотландец под своим килтом?
Надеюсь, что не панталоны до колен, как настоящие джентльмены, сухо заметила я. Может, мне, пока ты развлекаешься с викарием, поискать местного любителя национальной одежды и спросить у него?
Пожалуйста, только постарайся, чтобы тебя не арестовали, Клэр, декан колледжа Святого Гилберта вряд ли это оценит.
Я не встретила ни одного шотландца в килте, который cлонялся бы по городской площади или посещал местные магазины. Но там были другие люди, в основном домоправительницы вроде миссис Бэйрд, совершающие покупки. Они громко болтали и обменивались сплетнями; их дородные фигуры, облаченные в платья из набивного ситца, делали атмосферу в магазинах какой-то особенно уютной и теплой на контрасте с холодной моросью снаружи.
Поскольку собственного дома у меня не было, то покупать мне было почти нечего, но разглядывание товаров, вновь в изобилии появившихся на полках, доставляло удовольствие. Мы так долго жили по карточкам, обходясь даже без таких необходимых вещей, как мыло и яйца, а уж о малейшей роскоши вроде одеколона «Голубой час» и говорить нечего.
Я задержалась у витрины магазина товаров для дома: там были вышитые чайные скатерти и салфетки, кувшины и бокалы, комплект форм для выпечки и набор из трех ваз.
Ваз у меня никогда не было. Во время войны я жила в общежитии для медсестер, сначала в госпитале Пемброк, позднее в полевом госпитале во Франции. А до войны мы нигде не жили подолгу и потому собственного жилья у нас не появилось. Купи я себе вазочку, дядя Лэмб наполнил бы ее своими древними черепками еще до того, как я оказалась бы рядом с букетом маргариток.