Да.
А до этого, значит, ничего не видели и ничего не слышали, да?
Да.
А встали вы, значит, в полвосьмого, несмотря на то, что суббота, да?
Да.
И встали потому, что вот та девушка к вам в гости пришла, да?
Да.
А пришла она за тем, чтобы вам песню спеть, и для этой цели принесла с собой гитару?
Да.
А у вас, значит, так принято, по соседям с утра пораньше в нижнем белье ходить и песни играть, да?
Да.
И значит, мужика этого вы как увидели на площадке, так с перепугу его по башке тюк! Да?
Да. То есть нет, нет! Я же говорю вам, что мы его увидели уже мертвого, он на нас упал! Прямо с площадки! вспомнив, она чуть не заплакала. Что вы ко мне пристали, а?
Это не я к вам пристал, ответил милицейский очень серьезно, это вы мне тут сказки рассказываете и думаете, что я вам поверю! Куда орудие дела, говори, шалава! вдруг заревел он так, что Олимпиада Владимировна отшатнулась. Куда дела, говори, ну!!
Так уж получилось, что Олимпиаду Владимировну никто и никогда не называл шалавой, и теперь она вдруг поняла, что этот человек почему-то считает себя вправе так громко и так гадко кричать и еще почему-то чувствует себя хозяином положения, а она совсем никто, просто какая-то букашка, козявка, шалава, и ему нет никакого дела до того, что она может обидеться или заплакать!..
Она смотрела на него и решительно не знала, что теперь делать. Как теперь жить после того, как он заорал и назвал ее шалавой.
Ну вот что, Люсинда Окорокова вдруг вскочила с места, кинулась к милицейскому и уперла руки в боки. Будешь тут орать, так я тебя живо к порядку призову! Ты че, решил, что если тута с тобой интеллихентно базарят, так тебе все можно, да? Она так и сказала «интеллихентно» и еще губы скривила презрительно. Я те щас покажу базар! Щас тута в одну минуту весь ОМОН с Выхинского рынка будет, мало не покажется! Если те че надо, спрашивай, как человек культурный, а если ниче не надо, то и выметайся отсюдова и не приходи, пока не придумаешь, че спросить! Понял, нет?
Милицейский смотрел на нее, вытаращив глаза, даже позабыл про сигарету, которую курил.
Люсинда Окорокова вырвала бычок у него из пальцев и затолкала в чашку, из которой они давеча так вкусно попивали кофе. Милицейский проводил бычок глазами.
И не кури тута! Ты разрешения спросил? А не спросил, так и вали курить на площадку!
Во разошлась-то, осторожно сказал кто-то из прихожей, разошлась, да, товарищ лейтенант?
А мы никого не убивали, по голове не тюкали, и вообще! Мы кофе пили, а потом Липа на работу собралась, потому что ей позвонили!
Словно в подтверждение того, что «звонили», в прихожей пронзительно зашелся телефон, так что милицейский подпрыгнул на стуле и пробормотал:
Ничего себе звоночек
Это была Марина Петровна, и она осведомлялась, почему Олимпиада до сих пор не прибыла на работу, хотя ее «вызывали».
Марин, заговорила Олимпиада, а все на нее смотрели, у нас тут небольшое ЧП в подъезде, сейчас мы все уладим, и я приеду.
ЧП? переспросила начальница холодно. Что за ЧП может быть в подъезде и какое оно имеет к тебе отношение? Ты обещала приехать, я уже два часа жду, а у тебя что-то там такое в подъезде!..
Убийство, сказала Олимпиада Владимировна с некоторым злорадством. А больше ничего.
Что-о? протянула начальница, растерявшись. Что такое?!
Можно мне трубочку? сладким голосом попросил внезапно оказавшийся рядом милицейский и, не дожидаясь ответа, протянул руку. Старший лейтенант Крюков, убойный отдел. Кто говорит?
Олимпиада стояла рядом и живо представляла себе, что сейчас происходит с Мариной Петровной и что произойдет с ней, Олимпиадой, когда она приедет на работу.
Лучше было не представлять.
Она вернулась в комнату, где вытянувшаяся в струнку в кресле Люсинда пыталась делать ей какие-то знаки, которых она не понимала, махнула на нее рукой и, брезгливо морщась, унесла на кухню чашки, в одной из которых был окурок. Старший лейтенант все говорил.
Чего там, а? свистящим шепотом вопросила Люсинда. Чего там творится-то?
Не знаю, тоже шепотом ответила Олимпиада Владимировна и заправила за ремень вылезающую блузку. Парамоновых допрашивают, кажется.
Во дела, а? с восторгом выдохнула Люсинда. Во история, а?!
Ужас какой-то, сказала Олимпиада Владимировна. Ужас и кошмар. Мне на работе попадет, и Олежка должен приехать!
Люсинда в кресле подвинулась в ее сторону и сказала, радостно блестя глазами:
А ты говорила, что детективов в жизни не бывает! Вот тебе и не бывает!
Олимпиада возмутилась:
Господи, что ты несешь, Люська! Ты только послушай, как он с нами разговаривает, будто мы мы будто он нас подозревает!
А он нас подозревает, с удовольствием согласилась Люсинда.
Детективчик получился первый сорт милиция приехала, все соседи высыпали, всех допрашивают, и труп она нашла, она первая, целая история вышла, а намечался самый обычный, унылый и серый день! Правда, соседа немножко жалко, был он смирный, работал на заводе «Серп и Молот», выпивал умеренно и занимался «радиолюбительством» у него в квартире был целый склад барахла, лампочек каких-то, проволочек и прочей чепухи. Люсинда видела, когда приходила убираться, и тогда же узнала, что он радиолюбитель. В прошлом году он проводил в армию сына Серегу, который был похож на Костика, славшего «военные приветы из далекого города Архангельска», и стол на проводы собирала тоже Люсинда.