Потом позвонил Файф и сообщил, что обо всем договорился. В девять часов вечера, ко времени прибытия доктора Фредерика Буля, мы с Вулфом уже расправились с четырьмя фунтами мусса из лосося, приготовленного по рецепту самого Вулфа, и с летним салатом и перешли в кабинет. Звонок в дверь заставил меня отправиться в прихожую. Там я включил свет и всмотрелся через одностороннюю стеклянную панель на входной двери, желая узнать, кто стоит на крыльце. То, что я увидел, явилось для меня двойным сюрпризом. Во-первых, доктор Буль, если это был он, оказался не дряхлым, потертым сельским лекарем, а импозантным седовласым мужчиной, который держался очень прямо и был отменно одет. Во-вторых, с ним была молодая особа, тоже очень видная ее достоинства бросались в глаза даже на расстоянии и невзирая на помеху в виде стеклянной панели.
Я отворил им дверь. Мужчина отошел в сторону, пропуская даму, и затем последовал за ней со словами, что он доктор Буль и что у него назначена встреча с Ниро Вулфом. Благородные седины доктора не были покрыты шляпой, так что, не задерживаясь у вешалки, я провел их в кабинет. В дверях доктор помедлил, чтобы осмотреться, затем прошагал к столу Вулфа и напористо произнес:
Я Фредерик Буль. Меня попросил приехать сюда Дэвид Файф. Что вообще происходит?
Понятия не имею, едва слышно произнес Вулф; после еды он обычно говорит тихо, если только его не выведут из себя. Меня наняли, чтобы я это выяснил. Присаживайтесь, сэр. А эта молодая дама?
Это сиделка. Мисс Энн Горен. Садитесь, Энн.
Она уже расположилась в кресле, которое я ей придвинул. Мое мнение о Поле Файфе претерпело изменения. Может, он и проявил излишнюю вспыльчивость, но соблазн был поистине велик. А следы борьбы на ее шее и щеках были, должно быть, поверхностными, поскольку никаких шрамов я не заметил. И думаю, белый халатик сиделки провоцирует куда сильнее, чем синее хлопчатобумажное платье под жакетом-болеро в тон. Но даже и в синем хлопчатобумажном платье я мог бы но опустим это. Она же пришла сюда по делу. За кресло она поблагодарила меня холодно, без улыбки.
Я отворил им дверь. Мужчина отошел в сторону, пропуская даму, и затем последовал за ней со словами, что он доктор Буль и что у него назначена встреча с Ниро Вулфом. Благородные седины доктора не были покрыты шляпой, так что, не задерживаясь у вешалки, я провел их в кабинет. В дверях доктор помедлил, чтобы осмотреться, затем прошагал к столу Вулфа и напористо произнес:
Я Фредерик Буль. Меня попросил приехать сюда Дэвид Файф. Что вообще происходит?
Понятия не имею, едва слышно произнес Вулф; после еды он обычно говорит тихо, если только его не выведут из себя. Меня наняли, чтобы я это выяснил. Присаживайтесь, сэр. А эта молодая дама?
Это сиделка. Мисс Энн Горен. Садитесь, Энн.
Она уже расположилась в кресле, которое я ей придвинул. Мое мнение о Поле Файфе претерпело изменения. Может, он и проявил излишнюю вспыльчивость, но соблазн был поистине велик. А следы борьбы на ее шее и щеках были, должно быть, поверхностными, поскольку никаких шрамов я не заметил. И думаю, белый халатик сиделки провоцирует куда сильнее, чем синее хлопчатобумажное платье под жакетом-болеро в тон. Но даже и в синем хлопчатобумажном платье я мог бы но опустим это. Она же пришла сюда по делу. За кресло она поблагодарила меня холодно, без улыбки.
Доктор Буль, устроившись в красном кожаном кресле, потребовал объяснений:
Ну так в чем дело?
Разве мистер Файф не объяснил вам? спросил Вулф.
Он сказал, что Пол считает смерть Берта подозрительной и хочет идти в полицию, а Луиза, Дэвид и Винсент Таттл не в силах его отговорить. Поэтому они согласились, что попросят вас провести расследование и примут ваше решение. Дэвид повидался с вами, и вы настояли на том, чтобы побеседовать со мной. Считаю, что в этом нет никакой необходимости. Я уважаемый специалист, и я подписал свидетельство о смерти, вызванной пневмонией.
Да, я в курсе, прошелестел Вулф. Но, если от меня ждут окончательного решения, оно должно быть хорошо обоснованным. У меня и в мыслях не было сомневаться в правомерности выписанного вами свидетельства о смерти, тем не менее несколько вопросов я хотел бы вам задать. Когда вы в последний раз видели Бертрама Файфа живым?
В субботу вечером. Я провел с ним полчаса и ушел в двадцать минут восьмого. Его родственники были там же, обедали в гостиной. Ложиться в больницу Берт отказался. Я установил ему кислородную палатку, но он постоянно срывал ее, не хотел лежать под ней, и все тут. Я так и не сумел уговорить его, как не сумела и мисс Горен. У Берта были сильные боли, по крайней мере, он так говорил, но температура опустилась до ста двух градусов. Вообще он был трудным пациентом. Никак не мог заснуть, и я попросил сиделку ввести ему четверть грана морфина, как только разойдутся гости, и если этого окажется недостаточно, то через час повторить. Предыдущим вечером он также получил полграна.
Затем вы вернулись в Маунт-Киско?
Да.
Вы предполагали, что той ночью он может умереть?
Конечно нет.
Значит, вы удивились, когда в воскресенье утром вам сообщили, что он скончался?