Кадеты молчали, а я не смогла не похвастаться:
Я, между прочим, в шесть лет разговаривать научилась.
Дарис, задумчиво проговорил перекачанный, скоро ведь посвящение. Нам нужно будет поймать и приручить высшую нечисть
Только не говори, что ты хочешь взять себе это, с ужасом посмотрел на меня бледненький.
Не себе. Думаю, Илистар будет рад такому подарочку.
Он нас убьет, прошептал самый умный из этой парочки.
Это если узнает, а он не узнает. Потому что никто ему не расскажет.
Я только злорадненько фыркнула. Наивный идиот. Что бы они ни задумали, я планировала все рассказать этому таинственному Илистару. Он мне нравился уже просто потому, что не нравился этим безмозглым охотникам на нечисть.
Рассказать, а потом, если понадобится, еще и помочь спрятать трупы.
А она? на меня выразительно кивнули.
И она никому не расскажет.
Я радостно закивала в ответ, готовая поддержать перекачанного в его заблуждении.
Она принесет клятву.
Кивать перестала, головой тряхнула, прочищая уши, потому что мне, кажется, послышалось.
Клятву?
Да, мелкая, ты поклянешься не сообщать Илистару, кто, при каких условиях и каким образом привязал тебя к нему.
А если я откажусь?
Перекачанный оказался не безнадежен, и это меня очень опечалило. Не все лекции, видимо, проспал.
Тогда подарю тебя Ульне. Может, она меня и благодаря твоей шкуре простит.
Тихий утробный рык вырвался из горла помимо воли.
Так что ты выбираешь? спросил он с таким видом, словно у меня и правда был какой-то выбор.
Хорошо, я дам клятву.
Этот день можно было смело назвать самым ужасным днем в моей жизни. Что я с удовольствием и сделала.
Илистар лежал в палатке врачевателей словно неживой, отсыпаясь после истощения резерва. Практическая работа в полевых условиях оказалась сложнее, чем он думал, а первокурсники, которых дали в нагрузку, тупее, чем опасался. И когда, проснувшись утром с головной болью и легкой слабостью, обнаружил мирно спящую меня на своей груди, почему-то не обрадовался.
Меня медленно подняли в воздух за лапу. За ту же самую лапу, за которую вчера весь вечер таскал перекачанный, а потом еще и на землю швырнул, после того как необходимую клятву получил и к спящему привязал.
Вязали два идиота, и привязка получилась крепкая, железобетонная. Я бы даже сказала нерушимая, что меня очень расстроило. Расшатать ее и вырвать с корнем, желательно из энергетического источника хозяина, не представлялось возможным.
Вдоволь нагоревавшись, я уснула под утро и была разбужена таким варварским способом.
Градус моей симпатии к Илистару ощутимо понизился.
Х-х-хазяин, будь лапушкой, положь на место и дай еще пару часиков поспать, агасеньки?
Ты кто такая?
Удивляться и орать, что я говорящая и вообще высшая нечисть нестандартных размеров, он не стал.
Нечисть. Вчера еще была бесхозная, а теперь твоя. Так что люби меня, хазяин, оберегай и корми. Призадумавшись на секундочку, я пришла к выводу, что любить меня особо и не нужно, оберегать я себя и сама могу, десять лет как-то оберегалась же, а потому с придыханием велела: Корми побольше.
Что?
Он медленно повернул голову, глядя на свою левую руку. На запястье отчетливо виднелась высветленная, словно выжженная полоска кожи, браслетом обвивающая руку.
У меня, если тебе вдруг интересно, такая же, доверчиво протянув ему левую лапку, заговорщически прошептала: Только под мехом не видно.
На признание мое он не отреагировал, продолжая тупо пялиться на прямое свидетельство связи с подчиненной нечистью. И эта его заторможенность наталкивала на определенные мысли:
У меня, если тебе вдруг интересно, такая же, доверчиво протянув ему левую лапку, заговорщически прошептала: Только под мехом не видно.
На признание мое он не отреагировал, продолжая тупо пялиться на прямое свидетельство связи с подчиненной нечистью. И эта его заторможенность наталкивала на определенные мысли:
Хазяин, а ты под чем-то, да? Тебя насильно накачали? Или ты сам накачался? Ты имей в виду, я с тобой теперь и в горе, и в радости. От слов моих его ощутимо передернуло. Мне бы только знать: у нас сейчас горе или я могу не волноваться?
Кто? тихо, на выдохе спросил он.
Аиньки?
Кто провел обряд? Кто тебя ко мне привязал?
Не могу сказать, я клятву дала.
Что?
А если бы не дала, меня бы того в расход пустили
Висеть вниз головой было не очень приятно, но я рисковала к этому привыкнуть.
Я сам тебя сейчас в расход пущу прорычал он, сжимая пальцы на моей лапе.
Ай! Ая-я-я-о-о-ой! Я визжала, дергалась, вырывалась и уже подумывала о том, чтобы слинять, благо магических пут на мне больше не было и на короткие расстояния я перемещаться вновь могла, когда меня уронили на одеяло, ты жываде-е-о-ор, и-и-изве-е-ерг, сади-и-ист.
Илистар морщился от моих завываний, а я нежно поглаживала пострадавшую лапу и наслаждалась произведенным эффектом. Уши безжизненными тряпочками лежали на спине, а я была вся такая несчастная, бедная, забитая, прямо у-у-ух!
Хозяин не мог не проникнуться.
Прекрати реветь, потребовал он. Можешь хотя бы объяснить, зачем это было сделано? Это какая-то проверка?
Подарочек от недоброжелателей, неохотно призналась я, но тут же воспряла духом и забыла о лапе, заверив скривившегося кадета, но тебе очень повезло. Они просчитались. Я редкая и очень ценная.