Ушастая, ты же оттуда все равно рано или поздно слезешь
Лучше поздно! со знанием дела сообщила я.
Взлетев на шкаф, забилась в дальний угол, прижимаясь к стеночке, и со злорадством глядела на тянущуюся ко мне руку. Не доставал. Аж десять сантиметров не доставал. Я нашла себе надежное убежище. И это в первый же день!
Ушастая! рявкнул он.
Неправда! вякнула я.
Наступившая после этого тишина была полна искреннего удивления.
А какая тогда? после долгой паузы наконец-то спросил он.
Голодная.
Скептическое фырканье было мне ответом.
Холодная.
Озадаченная тишина.
И нисчастнай-а-а-а! взвыла не своим голосом, цапнув-таки задумавшегося о чем-то Илиса за указательный палец.
Уй! Рука тут же исчезла, а я, подползя к краю шкафа на пузе, имела счастье лицезреть озадаченного хозяина, задумчиво изучавшего свой покусанный палец. Надеюсь, ты не ядовитая.
Вот завтра и узнаем, мстительно сообщила ему, любуясь нахмуренными бровями и поджатыми губами.
Слезай, велел он, позабыв про свое боевое ранение.
Даже немножечко обидно стало. Я ж его до крови укусила, мог бы подольше по этому поводу попереживать.
Уй! Рука тут же исчезла, а я, подползя к краю шкафа на пузе, имела счастье лицезреть озадаченного хозяина, задумчиво изучавшего свой покусанный палец. Надеюсь, ты не ядовитая.
Вот завтра и узнаем, мстительно сообщила ему, любуясь нахмуренными бровями и поджатыми губами.
Слезай, велел он, позабыв про свое боевое ранение.
Даже немножечко обидно стало. Я ж его до крови укусила, мог бы подольше по этому поводу попереживать.
Зачем?
В столовую пойдем. Было бы неплохо пообедать. Раз мы и вчерашний ужин, и сегодняшний завтрак пропустили.
И правильно, что пропустили, услышав о том, что меня сейчас накормят, я бесстрашно спрыгнула на хозяйское плечо, скармливать утром живым, исправно функционирующим организмам то, что осталось с вечера, отвратительная привычка!
Меня ухватили за шкирку и быстро стянули с плеча, удерживая на уровне глаз:
Портить чужую одежду тоже плохо.
Ка-а-акую такую чужую? Это же была твоя рубашечка, а ты мой хазяин, и у нас с тобой все теперь общее. И кровать, и одежда и тарелка! Поджав задние лапки, я как можно жалобнее заглянула ему в глаза и сообщила: И пузо пустое у нас одно на двоих.
Это была победа. На меня плюнули, пообещали в следующий раз уж точно так просто все не оставить и понесли вперед. К светлому будущему. К еде. В столовую.
Сидя на столе, перед тарелкой, наполненной жареным мясом, я мечтала о том, чтобы оказаться в лесу. И пускай они сами жрут это свое аппетитное, вкусно пахнущее, такое манящее мясо. Лучше быть голодной, зато не помятой.
Стоило нам появиться в столовой, как Илис привлек внимание одной грудастой девицы, а я пары десятков ее разноразмерных соплеменниц. Меня щупали, тискали, дергали, пару раз сжали так, что чуть не придушили, и, не переставая верещать, называли прелестью, лисанькой, пусенькой и лапопулечкой.
Хозяин на эти издевательства смотрел со снисходительной улыбкой и обнимал свою белобрысую девицу. Предатель и гад, кажется, втайне надеялся, что меня сейчас придушат таким негуманным способом и он освободится от бесполезной нечисти.
А я выжила!
И теперь сидела перед тарелкой. Помятая, нервная, ненавидящая всех. В особенности белобрысую нахалку, что прижималась к моему хозяину, поглаживала его по плечу, на котором я совсем недавно сидела, и что-то увлеченно рассказывала.
Он слушал и ел. Я не слушала и не ела, я закипала.
Когда рядом громко поставили поднос, нервно подпрыгнула, вызвав смешки у присутствующих. От одного из соседних столов послышалось предложение «накапать бедной лисичке успокоительного».
Это было последней каплей. Я набросилась на мясо, с рычанием вгрызаясь в сочные куски и представляя на их месте вон ту рыженькую с холодными, но удивительно сильными руками, что чуть меня не придушила, ту темненькую, с тягой к заячьим хвостам, и того смуглого шутника, что предлагал скормить меня какой-нибудь нормальной хищной высшей нечисти и посмотреть, перейдет ли моя привязка на нее.
Ого! Рыжий, что так небрежно и громко присоединился к трапезе, с уважением смотрел на быстро пустеющую тарелку. Знаешь, Илис, я был неправ. Если ее поднатаскать и долго не кормить, она всех врагов просто съест.
Тайс, не говори глупостей. Разве может такая маленькая прелесть, засюсюкала белобрысая, протягивая руку ко мне, кого-нибудь обидеть? Она же такая пушистая милаха.
Я поперхнулась, рыжий фыркнул, а Илис со знанием дела предостерег свою безголовую подругу:
Поверь мне, Ная, она не милая и не прелестная.
Йа опафная нечисть, грозно прошамкала с набитой пастью, враждебно глядя на девушку.
Всерьез меня никто не воспринял. Все умилялись моему аппетиту, встопорщенной шерстке и гневному сопению.
Илис спал. Тихонечко дышал, уткнувшись носом в подушку, и ничего вокруг не слышал. И пока меня никто не видел, не контролировал и не поучал, я решила провести разведку. В конце концов, мне теперь здесь жить, это теперь мой дом родной, и его неплохо было бы изучить.
Закрытую дверь преодолела легко и быстро. Едва слышный хлопок и я уже в коридоре. Всем хороши эти перемещения, а если бы еще и беззвучными оказались, я стала бы совсем неуловимой. Но мне не повезло. Дар оказался немного дефектным.