..
— Я могу еще и коня позвать, — ответил я и повернулся к Барбароссе. — Ваше Величество?
Священник проговорил негодующе:
— Он без сознания! Я жду, чтобы король исповедался!
— И чтоб сказал, где ключи от квартиры, где деньги лежат? — спросил я. — Ваше преподобие, оставьте нас.
— Что?
Алевтина сказала быстро, но твердым голосом:
— Мы знаем сэра Ричарда! Отец Феофан, оставьте нас!
В голосе этой женщины звучал металл, бледные губы Барбароссы раздвинулись, он шевельнул ими, священник тут же забежал с другой стороны, наклонился, выслушивая предсмертные слова монарха, однако Барбаросса произнес хрипло, но достаточно отчетливо:
— Ричард... — слетело легко с его бледных сморщенных губ. — Я уже думал...
— Что явились черти? — спросил я. — Ваше Величество, сейчас вас унесет и один слабенький чертенок.
— То тело, — возразил он, — а душа моя столь обременена грехами, что понадобится хорошая подвода... Вон отец Феофан ждет...
Священник, не обращая внимания на рассерженную жену короля, перекрестился, взглянул с беспокойством и укором.
— Ваше Величество, — сказал он торопливо, — в час просветления не пришла ли пора исповедоваться?
Барбаросса прошептал:
— Святой отец, оставьте нас...
Священник вскрикнул:
— Ваше Величество!
— Оставьте, — повторил Барбаросса с усилием.
Отец Феофан поколебался, король мог говорить такое и в бреду, но я сказал с мягкой угрозой:
— Его Величество велел вам оставить нас наедине. Если осмелитесь ослушаться своего короля, то я вас просто вышвырну. Как мятежника. А окно здесь ближе, чем дверь...
Он взглянул на меня с мягким укором и, прижав к груди книгу обеими руками, пошел быстрыми шажками к двери. Там схватка уже утихла, но народ собрался в толпу, хотя никто не осмеливается войти в королевские покои: там у входа Бобик, обнажая клыки, грозно и с удовольствием порыкивает. Сэр Стефан, весь помятый и, похоже, раненый, стоит в дверях с обнаженным мечом, закрывая проход. Рядом с ним держался офицер Килпатрик, остановивший меня, меч держит левой рукой, правая бессильно висит вдоль тела.
Барбаросса дождался, когда священник обогнул Пса по широкой дуге и вклинился в толпу.
— Сэр Ричард, — услышал я тихий шепот, — я чувствую себя значительно лучше...
— Плясать не надо, — ответил я тем же шепотом. — А то не успею разобраться, что здесь, как вас угостят чем-то покрепче.
— Да я и шепчу потому... А так, наверное, смог бы встать.
— Вы достаточно сообразительный, — сказал я, — для короля, конечно. Как все это случилось?
— Может быть, — спросил Барбаросса, — сперва разберешься, что там в зале? После твоего ухода все было прекрасно, а потом как-то пошло вкривь-вкось... Я уже не знаю, кто друг, кто враг.
Алевтина, рыдая от счастья, упала ему на грудь и, обхватив руками, заливала слезами. Я встал, Бобик обернулся, глаза горят, как багровые угли. Теперь это снова Адский Пес, я с некоторой боязнью коснулся его огромной головы, но он сразу зажмурился и едва не замурлыкал. Пришлось почесать между ушами, погладил и сказал ласково:
— Я люблю тебя, зверушка. Только мы с тобой... ну, ты понял.
Сэр Стефэн отсалютовал при моем приближении, усы воинственно топорщатся, а Килпатрик болезненно улыбнулся. Доспехи на нем изрублены жестоко, с правого плеча пластина сорвана, левый бок весь в крови, там доспех и даже кольчуга разрублены жестоким ударом, кровь пузырится, течет сверху по ноге. Понятно, что еще больше натекло под доспехами. Парень сейчас рухнет от потери крови.
— Вы хорошо служите королю, — сказал я и сунул пальцы прямо в кровавое месиво на боку. Килпатрик охнул, болезненно дернулся, а я сказал, глядя ему в глаза: — Но вы должны продержаться, пока я сам не пришлю к вам лекаря.