Про революцию для нас Маяковский напишет, не удержался Басаргин. Черта с два он кому уступит свое место
Ну вот, видишь, продолжал Степа, обращаясь к посетителю, который молчал, буравя его взглядом. Про революцию, чтоб тебя напечатали, надо очень хорошо писать. Или у тебя про деревню? Лучше бы про завод, газета-то рабочая. Сразу же тебе скажу: лирика не пойдет, упадочное сейчас не годится. Нужно про классовую борьбу, актуальные проблемы
Незнакомец вздохнул и полез в карман.
Московское управление угрозыска, помощник агента Опалин, заученной скороговоркой пробубнил он, предъявляя удостоверение. Ваши документики, граждане, а затем мы с вами побеседуем под протокол.
Глава 2
Потревоженный улей
Опалин сразу почувствовал, что его собеседники насторожились. Румяный пижон с трубкой, тыкавший ему, нашелся быстрее, чем второй худощавый остролицый блондин с прозрачными глазами и независимым выражением лица.
Э-э это вы по поводу украденной машинки пришли?
Какой еще машинки? хмуро спросил Опалин и прикусил язык, но было уже поздно. Надо было потянуть время, послушать, что они будут говорить, а теперь они точно знают, что он тут не из-за машинки вовсе.
«Ундервуд», хорошая машинка была, вздохнул блондин. Весной пропала из кабинета машинисток. До сих пор не могут понять, как ее вынесли.
800 рублей стоила, добавил пижон. Тогда еще гражданин какой-то ходил по коридорам, книжки пытался продавать. Наверное, он ее и спер.
Но если вы не из-за машинки, зачем же вы здесь? осведомился блондин, испытующе глядя на посетителя.
Вам известен гражданин Колосков Алексей Константинович? спросил Опалин официальным тоном, который плохо вязался с его тонкой шеей и молодым лицом.
Конечно, известен, он зам Оксюковича! вскинулся пижон. А что с ним такое?
Конечно, известен, он зам Оксюковича! вскинулся пижон. А что с ним такое?
Опалин кашлянул:
Ну пропал. Вот, разбираемся.
Это вы зря разбираетесь, не удержался Степа. Он в Харькове, с одной С любовницей своей, короче.
Вы его там видели?
Вопрос был задан вполне вежливо, но Глебов почему-то смутился.
Я мне Марья Дмитриевна сказала
А Марья Дмитриевна это кто?
Тетерникова, наша старшая машинистка, ответил за Глебова Басаргин.
Работает в этом же здании?
Да, кивнул пижон.
Вот и отлично. Давайте ее сюда.
На лице Степы выразилось смятение. Не то чтобы он не привык быть на посылках, но ему куда больше нравилось выполнять поручения лиц, более значительных, чем он сам, а Опалин с его юношеским лицом и странной одеждой не внушал достаточного пиетета. Помявшись, Глебов скрылся за дверью: он рассудил, что произведет в редакции впечатление известием о появлении агента, который расследует бегство Колоскова. На столе Должанского зазвенел телефон, но Басаргин и не подумал брать трубку.
Я не знаю, что там сказала Марья Дмитриевна, начал он, но учтите, пожалуйста, что наши барышни любят пофантазировать
Это кто сейчас вышел? спросил Опалин, покосившись на дверь.
Только теперь Басаргин разглядел возле его виска довольно широкий зарубцевавшийся шрам, отчасти скрытый давно не стриженными темными волосами. «Однако кастет, что ли? Нет, не похоже А может быть, и кастет Опасно у них там, в угрозыске, ох, опасно»
Его зовут Глебов, Степан Сергеевич, ответил он на вопрос собеседника. Он тут работает.
А вы?
Басаргин назвал себя и добавил, что тоже трудится в «Красном рабочем». В доказательство ему пришлось предъявить редакционное удостоверение с фотографией, печатями и подписями.
Профсоюзная книжка у меня дома хранится, пояснил он.
В то время профсоюзная книжка была основным документом, удостоверяющим личность, но так как далеко не все граждане состояли в профсоюзах, то показывали любой документ, который был под рукой. Мысленно Басаргин приготовился к вопросу о том, почему книжка находится дома, но Опалин ничего не стал говорить, а сел за стол и внимательно прочитал все, что значилось в удостоверении, включая адрес и телефон редакции.
Вы хорошо знали Колоскова? спросил он, подняв глаза на Басаргина.
Мы работали вместе. Конечно, знал. А что с ним случилось?
С чего вы взяли, что с ним что-то случилось? осведомился Опалин неприятным голосом.
«Щенок», неожиданно рассердился писатель. Корчит из себя важную персону, пользуясь тем, что он представитель власти, у которого есть право задавать любые вопросы.
Вы о нем говорите в прошедшем времени, язвительно напомнил Басаргин. Так, словно его больше нет.
И он с удовлетворением отметил, как нахмурился его собеседник. Тоже мне, вздумал таинственность разводить! Мальчишка.
Ну, есть или нет, еще предстоит разобраться, проворчал Опалин, исподлобья глядя на собеседника. Знаете, обычно, когда люди исчезают, их потом находят не очень живыми.
Выражение «не очень живые» живо напомнило Басаргину Матюшина, который в газете отвечал за хронику происшествий и периодически выдавал перлы вроде «был убит насмерть». Но тут вернулся Должанский и с удивлением поглядел на юнца, устроившегося за его столом. В нескольких словах Максим Александрович объяснил, в чем дело.
Очень приятно, я Должанский, Петр Яковлевич кхм Да, конечно, можете взять бумагу. Чернила не очень, но уж какие есть