Какая твердая земля… Даже лопаты могильщиков ее не брали. Мужчины, тяжело дыша, продолжали долбить мерзлые комья.
На могиле Несты не будет ярких роз.
Алек молча стоял, пока могильщики засыпали черный ящик. Фамильное кладбище Девениш Карриков занимало весь верх широкого гребня,
выходившего на Спридлстоун Вэлли. Затейливо вырезанные плиты поросли плющом, розами и дельфиниумами. Весной и летом зрелище было
ослепительным, яркие головки цветов живо контрастировали с темной зеленью плюща. Однако зимой подрезанные кусты выглядели жалкими и
унылыми. Оголенные конские каштаны, осокори и несколько плакучих ив окружали место последнего упокоения. Декабрьский ветер
пронзительно завывал в ветвях.
Преподобный Макдермот закончил проникновенную заупокойную службу и тоже стоял молча, выжидая. Все слуги Грейндж, арендаторы и их
семьи, владельцы лавок в деревне Девениш, представители семей местного дворянства тоже не двигались с места.
Алек понял, что должен что то сделать или сказать. Но что? Попросить зааплодировать? Приказать отправляться по домам и согреться?
Велеть оставить его в покое?
– Алек, – тихо окликнул преподобный Макдермот. Алек глянул в выцветшие голубые глаза старика.
– Начинается метель. Пора отпустить людей.
Отпустить? Какое странное слово! Но Алек просто кивнул и отошел от могилы, словно давая сигнал. Собравшиеся по одному приближались к
барону со словами утешения и тут же отходили. Однако вся церемония заняла много времени. Очень много времени.
«Настоящий бред», – думал Алек, оставшись один в библиотеке. Последние гости наконец то насытились, потолковали приглушенными
голосами и, слава Богу, удалились. Но все казалось совершенно нереальным, потому что он ничего не чувствовал. Совсем ничего. Онемение
не желало исчезать. Оно вторглось в сердце, словно враг, и оставалось еще три дня.
На третий день приехали Драммонды, сводная сестра Несты Ариель и ее муж Берк, граф Рейвнсуорт. Ариель, бледная, с красными,
заплаканными глазами, молча смотрела на зятя. Берк держался скованно и казался таким же ушедшим в себя, как Алек.
– Прости, что не успели на похороны, – сказала Ариель, крепко сжав руку Алека. – Начался буран, и мы не смогли выехать из Эглин
Тайна. Мне так жаль, Алек, так жаль.
Ариель всегда думала о зяте как о Красавчике Бароне, и прозвище было хотя и глупым, но очень метким. Только теперь он страшно
осунулся, кожа туго обтянула скулы, а блестящие голубые глаза, светлые, как летнее небо, в минуты веселья или глубокие, словно
Северное море, когда более сильные чувства и эмоции захватывали его, сейчас погасли, были почти непрозрачными, словно затянутыми
дымкой. Пустыми. Одежда, как всегда, безупречна, но выглядит он похудевшим. И Ариель казалось, что его вообще нет с ними. Алек
говорил, отвечал на вопросы, выслушивал слова утешения, но его здесь не было. Если Ариель раньше никак не могла понять, каковы его
чувства к Несте, сейчас сомнений не осталось. Возможно, Алек не пылал страстью, но все таки по своему очень любил жену.
Ариель вновь расплакалась, ощущая его боль, терзаясь своей.
– Ребенок здоров? – спросил Берк, прижав к себе жену. Алек нерешительно покачал головой.
– Твоя дочь, Алек. С ней все в порядке?
– О да, наверное. По крайней мере никто не утверждал обратного. Сейчас я позову миссис Макграфф. Она устроит вас и подаст чай.
Пожалуйста, останьтесь. Метель, возможно, не уляжется всю следующую неделю. Могила Несты покрыта снегом. Я поведу вас туда. Я заказал
мраморную надгробную плиту, только она еще не готова.