Она покачала головой.
Я могу с вами пойти. Сейчас мой приятель приедет, доктор Вебер. Он уладит все вопросы с полицией. Можем подождать его внизу.
Нет. Я хотела бы остаться здесь.
Но здесь здесь уже ничего не поделаешь. Зачем вам тут оставаться?
Не знаю. Он ему уже недолго тут лежать А я часто Он не был счастлив со мной. Я часто уходила. Хоть теперь останусь.
Она произнесла это спокойно, без всякого надрыва.
Он об этом уже не узнает, заметил Равич.
Не в том дело
Ладно. Тогда давайте выпьем. Вам это нужно.
Не дожидаясь ответа, Равич позвонил. Официант явился неожиданно быстро.
Два двойных коньяка принесите.
Сюда?
Конечно. А куда еще?
Слушаюсь, сударь.
Он принес две рюмки и бутылку курвуазье. Пугливо покосился в угол на смутно мерцающую в сумерках кровать.
Свет зажечь? спросил он.
Не надо. А вот бутылку можете оставить.
Официант поставил поднос на стол и, еще раз оглянувшись на кровать, стремглав удалился.
Равич дополна налил обе рюмки.
Выпейте, потребовал он. Вам станет легче.
Он ожидал, что женщина станет отказываться, и уже приготовился ее уговаривать. Но та без колебаний выпила все до дна.
В чемоданах есть еще что-то нужное? Важное для вас?
Нет.
Что-то, что вы хотели бы сохранить? Что может вам пригодиться? Не хотите хотя бы взглянуть?
Нет. Ничего там нет. Я знаю.
И в маленьком чемодане тоже?
Может быть. Не знаю, что он там держал.
Равич взял чемодан, положил на стол, раскрыл. Несколько бутылок, кое-что из белья, пара блокнотов, коробка акварельных красок, кисточки, книга, в боковом кармашке парусиновой папки тонкий сверток из пергаментной бумаги. Две купюры. Равич посмотрел их на свет.
Тут сто долларов, сообщил он. Возьмите. Сколько-то времени сможете на них прожить. Мы этот чемоданчик к вашим вещам поставим. С тем же успехом он мог принадлежать и вам.
Спасибо, вымолвила женщина.
Вам, наверно, все это кажется отвратительным. Но это необходимо. Ведь это важно для вас. Деньги это для вас время.
Мне это не кажется отвратительным. Просто сама я бы не смогла.
Равич снова наполнил рюмки.
Выпейте еще.
Она выпила, теперь уже медленно.
Ну как, лучше? спросил он.
Ну как, лучше? спросил он.
Она подняла на него глаза.
Не лучше и не хуже. Вообще никак.
В полумраке ее было почти не видно. Лишь изредка красноватый отблеск рекламы мерцающим всполохом пробегал по рукам и лицу.
Не могу ни о чем думать, пока он здесь, призналась она.
Двое санитаров, придвинув носилки к кровати, сбросили с покойника одеяло. Переложили тело на носилки. Все это молча, быстро, деловито. Равич встал к женщине поближе на тот случай, если она вздумает брякнуться в обморок. Пока санитары не накрыли тело, он наклонился над покойником и взял с ночного столика деревянную фигурку мадонны.
По-моему, это ваше, сказал он женщине. Забирать не будете?
Нет.
Он попытался сунуть фигурку ей в руки. Она не брала. Тогда он раскрыл маленький чемодан и положил мадонну туда.
Санитары тем временем набросили на труп покрывало. Подняли носилки. Дверь оказалась узкая, да и коридор не слишком широкий. Сколько ни пробовали они развернуться, все было тщетно носилки утыкались в стену.
Придется его снять, решил тот, что постарше. Так не пройдет.
И выжидательно посмотрел на Равича.
Пойдемте, сказал Равич женщине. Нам лучше подождать внизу.
Женщина покачала головой.
Хорошо, бросил он санитарам. Делайте как знаете.
Те за руки за ноги сняли тело с носилок и переложили на пол. Равич хотел что-то сказать. Посмотрел на женщину. Та стояла как вкопанная. Он промолчал. Санитары сперва вынесли носилки. Потом нырнули обратно в полумрак комнаты и вытащили тело в тускло освещенный коридор. Равич шел за ними. На поворотах лестницы тело приходилось поднимать. Лица санитаров от натуги побагровели и взмокли, они вовсю пыхтели, а покойник колыхался над ними, как живой. Равич дождался, пока они снесут тело вниз. Потом вернулся.
Замерев у окна, женщина смотрела на улицу. Там стояла машина. Санитары засунули тело в недра фургона, как пекарь сажает в печь хлеб. Потом уселись в кабину, мотор будто воем из преисподней истошно взревел, и машина, резко рванув с места и качнувшись на повороте, скрылась за углом.
Женщина обернулась.
Я же говорил: надо было вам сразу спуститься, буркнул Равич. К чему смотреть на все это?
Я не могла. Не могла уйти раньше его. Неужели не понимаете?
Понимаю. Пойдемте. Выпейте еще.
Нет.
Когда приехала полиция и санитары, Вебер включил свет. Теперь, без покойника, комната казалась просторнее и выше. Просторнее, выше, но все равно какой-то странно нежилой, словно мертвеца унесли, а сама смерть осталась.
Останетесь в этой же гостинице? Ведь нет же?
Нет.
Знакомые у вас тут есть?
Нет. Никого.
А гостиница другая есть на примете?
Нет.
Тут поблизости есть гостиница, тоже небольшая, вроде этой. Но там чисто, и вообще порядочное заведение. Можно там что-нибудь для вас подыскать. Гостиница «Милан».
А нельзя мне в ту гостиницу, где Ну, в вашу?
В «Интернасьональ»?
Да Я там словом, я ее уже немного знаю. Все-таки лучше, чем что-то совсем незнакомое
«Интернасьональ» не самое подходящее место для женщины, заметил Равич. «Этого еще не хватало, подумал он. К нему в гостиницу. Что я ей сиделка, что ли? А потом, уж не думает ли она, часом, что нас теперь что-то связывает? Бывает же». Там всегда полно. И все сплошь беженцы. Нет, вам лучше в «Милан». А если там вам вдруг не понравится, переехать никогда не поздно.