Значки нашего полка, сказал Хиршман. Он продолжал раскапывать снег руками.
Стало быть, уж точно не русский, а? Штайнбреннер послал ухмылку нагнувшемуся Мюкке.
Да, не русский, с досадой бросил фельдфебель.
Пять марок! Жаль, на семь не поспорили. Ну, гони монету!
У меня нет с собой денег.
А где ж они? В Имперском банке? Давай гони!
Мюкке злобно глянул на Штайнбреннера. Потом достал спрятанный на груди мешочек и отсчитал деньги.
Нынче все наперекосяк! Черт побери!
Штайнбреннер сунул деньги в карман.
По-моему, это Райке, сказал Гребер.
Что?
Лейтенант Райке из нашей роты. Его погоны. А на правом указательном пальце недостает верхней фаланги.
Чепуха. Райке был ранен, его вынесли. Так мы после слыхали.
Это Райке.
Откопайте лицо.
Гребер и Хиршман копали дальше.
Осторожно! крикнул Мюкке. Голову не заденьте лопатами.
Из снега проступило лицо. Мокрое и какое-то странное, с глазницами, еще полными снега, будто скульптор не вполне доделал маску, оставил ее слепой. Меж синими губами поблескивал золотой зуб.
Я его не узнаю, сказал Мюкке.
Наверняка он. Других офицеров мы здесь не теряли.
Протрите ему глаза.
Гребер секунду помедлил. Потом рукавицей осторожно смахнул снег:
Да, это он.
Мюкке заволновался. И теперь стал командовать сам. Офицер, решил он, а значит, командовать должен старший по званию.
Поднимайте! Хиршман и Зауэр за ноги, Штайнбреннер и Бернинг за руки. Гребер, следите за головой! Ну, все вместе: раз, два, взяли!
Тело шевельнулось.
Еще разок! Раз, два, взяли!
Труп опять шевельнулся. Глухой вздох вырвался из-под него, из снега, когда туда проник воздух.
Господин фельдфебель, нога отваливается, крикнул Хиршман.
Нога в сапоге провисла. Плоть внутри сгнила из-за талой воды и уступила.
Опустите! Ниже! крикнул Мюкке. Но было уже поздно. Тело сползло наземь, в руках у Хиршмана остался сапог.
Нога там? спросил Иммерман.
Отставьте сапог и копайте дальше! гаркнул Мюкке Хиршману. Кто мог знать, что он уже этак размяк! А вы, Иммерман, успокойтесь. Имейте уважение к смерти!
Иммерман озадаченно посмотрел на Мюкке, но промолчал. Через несколько минут они раскидали весь снег вокруг мертвеца. В мокром френче нашли бумажник с документами. Чернила расплылись, но прочитать можно. Гребер оказался прав; это был лейтенант Райке, который осенью служил у них в роте взводным.
Надо немедля доложить, сказал Мюкке. Оставайтесь здесь! Я сейчас вернусь.
Фельдфебель зашагал к дому, где жил ротный. Единственному мало-мальски целому. До революции он, вероятно, принадлежал попу. Раэ сидел в большой комнате. Мюкке с ненавистью глядел на широкую русскую печь, в которой горел огонь. На лежанке спала лейтенантова овчарка. Мюкке доложил о случившемся, и Раэ пошел с ним к церкви. Минуту-другую смотрел на Райке. Потом сказал:
Надо немедля доложить, сказал Мюкке. Оставайтесь здесь! Я сейчас вернусь.
Фельдфебель зашагал к дому, где жил ротный. Единственному мало-мальски целому. До революции он, вероятно, принадлежал попу. Раэ сидел в большой комнате. Мюкке с ненавистью глядел на широкую русскую печь, в которой горел огонь. На лежанке спала лейтенантова овчарка. Мюкке доложил о случившемся, и Раэ пошел с ним к церкви. Минуту-другую смотрел на Райке. Потом сказал:
Закройте ему глаза.
Нельзя, господин лейтенант, возразил Гребер. Веки уже чересчур размякли. Порвутся.
Раэ перевел взгляд на разбитую церковь:
Отнесите его пока что туда. Гроб у нас есть?
Гробы остались в тылу, сообщил Мюкке. У нас было несколько штук для особых случаев. Они достались русским. Надеюсь, пригодятся им.
Штайнбреннер хохотнул. Раэ не засмеялся.
Можем сколотить гроб?
Слишком много времени потребуется, господин лейтенант, сказал Гребер. Тело чересчур размякло. Да и подходящие доски в деревне вряд ли найдутся.
Раэ кивнул.
Положите его на плащ-палатку. В ней и похороним. Выройте могилу и сколотите крест.
Гребер, Зауэр, Иммерман и Бернинг понесли обмякшее тело к церкви. Хиршман нерешительно пошел следом, с сапогом, в котором были остатки ноги.
Фельдфебель Мюкке! сказал Раэ.
Господин лейтенант!
Сегодня сюда доставят четверых пленных русских партизан. Завтра утром они будут расстреляны. Наша рота получила соответствующий приказ. Опросите взвод, есть ли добровольцы. Иначе людей назначит канцелярия.
Слушаюсь, господин лейтенант!
Одному богу известно, почему именно мы! Хотя при нынешней неразберихе
Я доброволец, сказал Штайнбреннер.
Хорошо. Лицо Раэ не дрогнуло. По расчищенной в снегу дорожке он зашагал обратно.
Обратно к своей печке, подумал Мюкке. Слабак! Что уж тут особенного расстрелять нескольких партизан? Будто они не укокошили сотни наших парней!
Если русских доставят вовремя, пускай они заодно и для Райке могилу выроют, сказал Штайнбреннер. Тогда нам не придется пуп надрывать. Одно к одному. Верно, господин фельдфебель?
Да как хотите! Мюкке разозлился. Ишь, умник выискался, думал он. Тощий дылда, каланча в роговых очках. Лейтенант еще с той, первой войны. На этой в звании так и не повышен. Храбрый, конечно, ну а кто не храбрый? Но по натуре не командир.
Какого вы мнения о Раэ? спросил он у Штайнбреннера.