— Имеется лишь один Донкастер, насколько мне известно! Это наш хартфордширский сосед, Эмилия, тот самый, который до сих пор не удосужился пригласить меня к себе, хотя уже давно унаследовал свое родовое поместье!
Граф говорил это с горечью и обидой, всем своим видом показывая, насколько неприятным для него было невежливое поведение ближайшего соседа.
— Ну что ж, наконец-то он написал вам, — заметила графиня и спросила:
— Итак, чего же он хочет?
Граф уставился на письмо с таким выражением лица, словно не мог поверить собственным глазам, а затем, медленно и четко выговаривая каждое слово, произнес:
— Его светлость спрашивает, Эмилия, может ли он нанести нам визит завтра в три часа пополудни. Он также сообщает, что, по его мнению, нам было бы взаимовыгодно установить более тесные, чем до сих пор, отношения между нашими семьями, и надеется иметь удовольствие познакомиться с нашей дочерью!
Граф, задумавшись, умолк, и в столовой воцарилась тишина.
Вдруг он заметил, что три женщины за столом глядят на него с раскрытыми ртами, Весьма напоминая трех серебряных карасей в Пруду.
Первой пришла в себя графиня.
— Я не могу поверить! — воскликнула она. — Дайте мне письмо, Эдуард. Должно быть, вы ошиблись!
— Никакой ошибки, — ответил граф, — если только мои глаза меня не обманывают!
Он через стол перебросил письмо графине, но, не долетев до цели, бумага плавно опустилась в блюдо с повидлом, откуда и была поспешно извлечена.
Графиня взяла письмо и, глядя на него с таким же непомерным удивлением, с каким раньше смотрел ее супруг, застыла на своем месте.
— Почему герцог пишет, что хочет… что хочет встретиться со мной? — с испугом спросила Фелисия, нарушив всеобщее молчание.
Графиня встрепенулась, вскинула голову и посмотрела на свою старшую дочь — в ее глазах внезапно вспыхнул огонь решимости, которой она до сих пор никогда не испытывала.
— Ты станешь герцогиней, Фелисия! — уверенно заявила она. — Подумай только… Герцогиня Донкастер! Я никогда не предполагала… Я никогда даже не мечтала о том, что мы можем надеяться подняться так высоко!
— Я готов был держать пари — даже сто к одному, — что моим зятем никогда не станет Донкастер, — заметил граф.
— Но почему? Почему я? — взволнованно повторяла Фелисия.
— Видимо, он где-то видел тебя. И тогда он просто не смог в тебя не влюбиться! — Графиня была вне себя от возбуждения.
— Дело вовсе не в этом, — резко оборвал супругу граф. — Всему есть объяснение, здесь какая-то другая причина, а не любовь с первого взгляда, и я обязательно узнаю, в чем дело. И раньше, чем вы думаете!
— Ты хочешь сказать, Эдуард, что герцог желает сблизиться с нами и познакомиться с Фелисией по какой-то иной причине, чем женитьба на ней? — тихо спросила графиня, бессильно откинувшись на высокую спинку стула.
— Прочитав это письмо, я вовсе не утверждаю, что он не желает жениться на нашей дочери, — ответил сэр Эдуард. — Однако я вправе полагать, что он не просто влюбился, как какой-то безусый юнец. Донкастер — мужчина, Эмилия, причем мужчина, пользующийся успехом у дам. Судя по разговорам, вокруг герцога увивается больше женщин, чем у него имеется лошадей в конюшне. И если он хочет жениться на Фелисии — во что я с трудом верю! — то за этим желанием скрывается определенный интерес, более того, герцог пытается осуществить некий замысел — голову д. но на отсечение!
— Эдуард, я терпеть не могу эти вульгарные выражения! В конце концов, ты не в игорном доме! — вспылила графиня и тут же добавила:
— Но если герцог на самом деле намерен жениться на Фелисии, мы должны возблагодарить Бога за подобное чудо, а не пытаться выискивать низкие мотивы в поведении Донкастера.
Граф молча поднялся из-за стола.
— Куда вы? — забеспокоилась графиня, Пытаясь во что бы то ни стало удержать супруга от опрометчивого шага.
— Я собираюсь ответить на его письмо, — сообщил граф, направляясь к двери, — а потом поеду в Уайт-клуб.