— Пошел ты на хер, Джордж, — озвучил он свою мысль. Джордж заставил его добираться сюда на попутке, встретил только здесь, потом ушел. Ушел, и ему пришлось самому делать всю грязную работу. Да, Блейз нашел ключ, но лишь благодаря слепой удаче, которая иногда улыбается даже самым тупым. Так что пошел ты, Джордж. Испытай на себе, каково это — ловить попутку, когда на улице такой собачий холод.
Блейз захлопнул дверцу, завел двигатель, перевел ручку переключения автоматической коробки передач в положение «Drive», выехал со стоянки. Уже на шоссе резко надавил на педаль газа, «форд» рванулся вперед, задние колеса занесло на утрамбованном снегу. Блейз тут же нажал на педаль тормоза, паника парализовала его. О чем он думал? Уехать без Джорджа? Да его остановят, прежде чем он проедет пять миль. Возможно, остановят на первом же светофоре. Он не мог уехать без Джорджа.
«Но Джордж мертв».
Чушь собачья. Джордж только что был здесь. Пошел выпить пива. «Он мертв».
— Ох, Джордж, — простонал Блейз. Склонился над рулем. — Ох, Джордж, не будь мертвым.
Посидел какое-то время. Двигатель «форда» работал отлично. В нем ничего не постукивало, не гремело, несмотря на холод. Датчик топлива показывал, что бак заполнен на три четверти. В зеркале заднего обзора виднелся поднимающийся белый дымок выхлопа.
Джордж не вышел из пивной. Не мог выйти, потому что не входил. Джордж мертв. Уже три месяца, как мертв. Блейза начало трясти.
Через какое-то время он взял себя в руки. Поехал дальше. Никто не остановил его ни на первом светофоре, ни на втором. Никто не остановил его, когда он выезжал из города. Административную границу Апекса он пересек на скорости пятьдесят миль в час. Иногда автомобиль скользил на корочках льда, но Блейза это не тревожило. Еще подростком он гонял по обледенелому асфальту.
За городом он разогнался до шестидесяти миль. Лучи фар ощупывали дорогу яркими пальцами и отражались от сугробов с обеих сторон шоссе. Да, у одного студента наверняка отвиснет челюсть, когда он подведет студентку к тому месту на автостоянке, где оставил свой «форд». А она посмотрит на него и скажет: «Ты — тупица. Никогда больше не буду тусоваться с тобой, ни здесь, ни где-то еще».
— Не тусоваться, — поправил себя Блейз. — Если она изколледжа, то скажет «встречаться».
Блейз улыбнулся. Улыбка преобразила его лицо. Он включил приемник. Зазвучал рок. Блейз крутил ручку настройки, пока не нашел кантри. Когда подъезжал к своей лачуге, пел во весь голос вместе с радио и начисто забыл о Джордже.
Глава 2
Но вспомнил на следующее утро.
Это проклятие — быть тупицей. Горе всегда изумляет тебя, потому что ты вечно забываешь о важном. В памяти остается только что-то глупое. Вроде стихотворения, кото-рое миссис Зелиг заставила их выучить в пятом классе: «Под раскидистым каштаном кузня сельская стоит»[19] . Какой от этого толк? Какой от этого толк, когда ты ловишь себя на том, что чистишь картошку на двоих, и вдруг до тебя доходит: не нужно чистить картошку на двоих, потому что другой парень больше никогда есть не будет?
Что ж, может, это не горе. Может, горе — совсем и неправильное слово. Неправильное, если горевать — плакать и биться головой о стену. Ты этого не делаешь, когда уходят такие, как Джордж. Но с его уходом появляется одиночество. И появляется страх.
Джордж сказал бы: «Господи, ты когда-нибудь сменишь свои гребаные трусы? Эти уже стоят сами по себе. Они отвратительные».
Джордж сказал бы: «Ты завязал только один шнурок, дубина стоеросовая».
Джордж сказал бы: «Ох, твою мать, повернись, я заправлю тебе рубашку. Вожусь с тобой, как с ребенком».
Когда он проснулся утром, после кражи «форда», Джордж сидел в соседней комнате.