Да и можно ли было осуждать их за это? Куда, спрашивается, им было бежать? И на какие средства жить, увенчайся такая попытка успехом?
«Но где же Мейнард?» — подумала девушка. Она перегнулась через край каменной стены меж двумя ее зубцами и стала внимательно вглядываться в то, что происходило во вражеском стане. Может, отец ошибся и пленение старшего брата не более чем слухи?
Но вот взгляд Линни остановился на маленькой убогой повозке, и сердце ее замерло. Там лежал беспомощно распластавшийся на спине мужчина.
«А может быть, это вовсе не Мейнард?» — в слабой надежде спрашивала себя Линни, хотя ее колотившееся сердце утверждало обратное. Лежавший был закутан в синий плащде Валькуров, но это могло ничего и не значить.
Вот человек шевельнулся, повернул голову, и Линни — даже сквозь расползавшийся вокруг густой дым — заметила цвет его волос. Они блестели, словно золотая россыпь, и походили на волосы матери — да и на ее, Линни, косы тоже.
Сердце остановилось у нее в груди. Стало быть, это все-таки Мейнард! Господь свидетель, это был он — и никто другой!
— Тебе не место здесь!
В ответ на грубое замечание сэра Хью Линни даже не повернулась в его сторону, а лишь воскликнула:
— Он еще жив! — И, переведя дух, добавила: — Неужели они хотят, чтобы он умер на наших глазах? Неужели не позволят нам перебинтовать его раны?
Сэр Хью подошел к ней поближе и тоже стал всматриваться в расположение неприятельских войск.
— Условие его освобождения — сдача замка. Как только мы опустим подъемный мост и откроем ворота, нам предоставят возможность позаботиться о молодом лорде.
Линни с трудом проглотила комок в горле и подняла глаза на сэра Хью. — А мы сдадим замок?
Ответ, однако, она получила из других уст. На стену вбежал паж и остановился, запыхавшись, перед капитаном.
— Миледи велела, — он замолчал, чтобы перевести дух, после чего поправился: — Я хотел сказать, лорд Эдгар велел вывесить белый флаг.
Расширившимися от удивления и ужаса глазами. Линни наблюдала за тем, как сэр Хью повернулся к двум солдатам замковой стражи и махнул им рукой. Те послушно стали вывешивать на стену свернутую в рулон белую полотняную материю. Даже не видя, как, раскручиваясь, рулон падает вниз по стене, Линни отлично себе это представила. Словно разматывали траурные пелены с покойника, и глазам во всем безобразии представал труп. Только в данном случае трупом виделась Линни вся ее предыдущая жизнь. Существованию семейства де Валькур в замке Мейденстон был положен конец, оставалось лишь справить тризну по ней.
Как только на стене появилось белое полотнище, со стороны неприятельского лагеря послышались громкие возгласы. Крики ликования и ужаса слились воедино. Кричали, а вернее — плакали и стонали от печали, но и от облегчения тоже, захваченные в плен несчастные крестьяне. Захватчики тоже кричали, но это были вопли торжества и радости. От палатки, украшенной штандартами, отделился всадник и, горяча коня, поскакал ко рву, ловко объезжая ряды торжествующих солдат. Над ним развевалось алое полотнище с изображенными на нем черными медведями. На фоне сгустившихся дымных сумерек штандарт де ла Мансе полыхал, словно огромный алый цветок, а его тяжелые бархатные и складки победно трепетали на ветру.
Всадник подскакал к стене и принялся разъезжать туда-сюда перед воротами в ожидании, когда опустится подъемный мост. В эту минуту Линии до такой степени была во власти страха и гнева, что принялась возносить молитвы) призывая все возможные кары на голову ничего не подозревавшего молодого человека. «Хоть бы ты свалился со своей 6 лошади прямо в ров — и утонул там. Чтоб ты утоп, гадкий хлыщ!» — мысленно пожелала она юноше.
Впрочем, Линни умом понимала, что не этого статного всадника ей следует бояться.