— Сначала ты выгоняешь Мэри, потом утверждаешь, что муж, с которым мы не прожили и двух недель, едва не взял тебя силой. Это какая-то новая игра, Сабрина? Неужели ты так завидуешь моему счастью? Еще только три часа дня, так что ни о каких изнасилованиях не может быть и речи! Слишком рано!
Сабрина в изумлении воззрилась на сестру, не веря собственным ушам. В голосе Элизабет звенели льдинки! Нет, она просто не поняла, о чем идет речь!
Девушка бросилась к сестре.
— Взгляни на меня хорошенько! Он избил меня, и это доставило ему несказанное удовольствие! Да не отводи глаз, черт бы тебя побрал!
Элизабет равнодушно пожала плечами:
— Подумаешь, щеки раскраснелись! Ты вечно бегаешь на солнце с непокрытой головой, что тут удивительного!
— Сейчас зима, Элизабет! Все эти дни небо было затянуто тучами!
Сабрина в отчаянии опустилась на колени, сжимая ладонь сестры, и подняла голову. Неужели Элизабет не замечает, как распухло ее лицо?
— Поверь мне, сестра! Для Тревора нет разницы, когда взять женщину, ночью или днем! Я отправилась в галерею взглянуть на портрет графини. Хотела попробовать нарисовать его. Тревор проследил, куда я иду. Он знал, что туда редко кто заходит и вряд ли я смогу рассчитывать на помощь. Элизабет, неужели ты ничего не замечаешь? Только не говори, что это всего-навсего румянец! Нет, он бил меня, бил и не мог остановиться. Это злобное, жестокое чудовище, у которого нет ни чести, ни совести. Он даже угрожал убить дедушку, если я расскажу ему правду. Давай вместе решим, что делать!
Элизабет брезгливо, словно червяка, стряхнула ее руку и медленно встала. Сабрина тоже поднялась. Элизабет была дюйма на три выше сестры и поэтому могла легко смотреть на нее сверху вниз. В глазах ее стыла откровенная неприязнь.
— Я запрещаю тебе, Сабрина, слышишь, запрещаю нести подобную чушь! И впредь помни, что ты говоришь о моем муже и нашем кузене! Неужели для тебя так мало значит, что после смерти деда он станет графом Монмутом?
Сабрина невольно отпрянула.
— Элизабет, да слышала ли ты меня? Поняла, что я сказала? Черт, да посмотри же на меня хорошенько! На моих щеках до сих пор отпечатки его пальцев! Какой же это вздор? Мне очень жаль, но тебе придется поверить. Тревор — настоящий негодяй! Он едва меня не изнасиловал. Я не лгу. Он не стоит тебя. Пригрозил, что изувечит, если я посмею запереть дверь спальни. Пожалуйста, милая, подумай, как быть.
Глава 3
Элизабет откинулась на спинку изящного французского креслица, тихо выбивая по ручке кончиками пальцев одну лишь ей известную мелодию. Немного погодя она пригладила светло-голубую юбку, полюбовалась своим обручальным кольцом, на котором в окружении крупных бриллиантов сверкал гигантский изумруд, и, наконец, подняв глаза, улыбнулась сестре. Вид изуродованного лица Сабрины был истинным бальзамом для ее злобной душонки.
— Надеюсь, ты еще девственна, Сабрина?
Сабрина растерялась от неожиданности. Почему тон сестры так равнодушно-пренебрежителен?
— Отвечай же! Ты что, онемела? Или окончательно поглупела?
Сабрина покраснела, вспомнив глухой воющий вопль Тревора и медленно расплывшееся по панталонам пятно. Боже, как она ненавидит его и все то, в чем он успел ее просветить за столь короткое время!
— Да, я невинна, вопреки всем усилиям этого подонка.
Щелки глаз Элизабет почти скрылись за опущенными ресницами.
— Итак, дорогая младшая сестричка, ты флиртовала с Тревором, всячески завлекала его, дразнила, а он, податливый на зов плоти как любой мужчина, решил взять то, что ему с такой готовностью предлагают. Ну а ты… ты немедленно струсила и сбежала, едва поняла, что он воспринял твое кокетство всерьез. Побоялась, что он наградит тебя ребенком?
Сабрина схватила пальцы сестры, увидела презрение в ее невыразительных, как у снулой рыбы, глазах и отдернула руку, словно обожглась.