Я на стрельбище. Телефон в ячейке заперла. Что стряслось?
Прости. Не хотел прости. Он снова тихонько откашлялся. Меня вызвали. На место преступления.
У меня чуть сердце не выпрыгнуло. Сэм работает в Убийствах. Лучше бы сесть, да ноги сделались как деревянные. Я привалилась к шкафчикам.
Кто убит? спросила я.
Что? Нет да господи, нет же, никто из то есть жертва незнакомая. И вряд ли вот что, ты не могла бы приехать?
Я перевела дух.
Сэм, что, черт возьми, случилось?
Просто можешь приехать, и все? Мы в Уиклоу, неподалеку от Глэнскхи. Знаешь ведь, где это? Едешь по указателям, проезжаешь через деревню Глэнскхи, а дальше прямо, на юг, три четверти мили там справа тропинка, а рядом сигнальная лента. Мы тебя встретим.
Парни из Нравов заинтересованно прислушивались.
У меня смена через час, сказала я. А за час я только до вас доеду.
Позвоню в твой отдел, скажу, что ты нам нужна.
Не надо. В Убийствах я больше не работаю, Сэм. Если это убийство, я тут ни при чем.
На заднем плане зазвучал мужской голос твердый, тягучий, настойчивый; знакомый, но чей, я вспомнить не сумела.
Погоди, сказал Сэм.
Прижав телефон плечом к уху, я стала собирать пистолет. Раз у Сэма такой голос, значит одно из двух: либо жертва знакомая, либо убийство зверское и дело плохо. Убийства у нас в Ирландии в основном незамысловатые: пьяные потасовки, случайные жертвы при ограблениях, Мэ-Жо (муж жену), запутанная семейная вражда в Лимерике, что уже не один десяток лет портит нам статистику. Заграничные ужасы серийные убийцы, изощренные пытки, штабеля трупов в подвалах нам неведомы. Но это все не за горами. В последние десять лет Дублин меняется так стремительно, что наша психика не выдерживает. Пришел кельтский тигр[2]: слишком у многих появились вертолеты, слишком многие ютятся в жутких клоповниках, слишком многие прозябают в ненавистных офисах при свете ртутных ламп еле дотягивают до выходных, а потом снова за работу, для страны это настоящее бремя. К концу моей работы в Убийствах я уже нутром чуяла: в воздухе звенит песнь безумия, город вот-вот ощерится, обнажит клыки, как бешеный пес. Рано или поздно кому-то достанется первое кошмарное дело.
Должности психолога-криминалиста у нас нет, и парни из Убийств мало кто из них учился в колледже, и меня, психолога-недоучку, здесь считают профессором поручали мне составлять психологические портреты. Получалось у меня сносно; в свободное время я почитываю учебники, изучаю статистику пытаюсь наверстать. Сэм вызвал бы меня, если надо, чутье сыщика взяло бы у него верх над желанием меня поберечь.
Погоди-ка, сказал рыжий. Он уже не поигрывал мускулами, а сидел, выпрямившись, на скамье. Ты же в Убийствах работала? Недаром я не хотела с ним болтать по-приятельски. Слишком много в последнее время развелось любопытных.
Было дело, ответила я с лучезарной улыбкой и взглядом не подходи убью.
В душе рыжего боролись любопытство и влечение, и любопытство в итоге взяло верх видимо, понял, что шансы влечения близки к нулю.
Должности психолога-криминалиста у нас нет, и парни из Убийств мало кто из них учился в колледже, и меня, психолога-недоучку, здесь считают профессором поручали мне составлять психологические портреты. Получалось у меня сносно; в свободное время я почитываю учебники, изучаю статистику пытаюсь наверстать. Сэм вызвал бы меня, если надо, чутье сыщика взяло бы у него верх над желанием меня поберечь.
Погоди-ка, сказал рыжий. Он уже не поигрывал мускулами, а сидел, выпрямившись, на скамье. Ты же в Убийствах работала? Недаром я не хотела с ним болтать по-приятельски. Слишком много в последнее время развелось любопытных.
Было дело, ответила я с лучезарной улыбкой и взглядом не подходи убью.
В душе рыжего боролись любопытство и влечение, и любопытство в итоге взяло верх видимо, понял, что шансы влечения близки к нулю.
Ты расследовала то дело? спросил он, придвигаясь ко мне поближе. Убийство девочки. Что там было-то?
Что рассказывают, то и было, ответила я. В трубке Сэм с кем-то спорил отрывистые тревожные вопросы, а в ответ все тот же тягучий голос, если бы рыжий заткнулся хоть на минутку, я бы узнала, кто это.
Слыхал я, напарник твой слетел с катушек, трахнул подозреваемую, любезно подсказал рыжий.
Откуда мне знать, ответила я, пытаясь снять бронежилет, не выронив телефон. Хотелось послать рыжего туда, куда приличные люди не ходят, какое мне дело теперь до бывшего напарника и его личной жизни?
Сэм вновь заговорил со мной, голос стал еще напряженней, взволнованней:
Можешь надеть темные очки? И что-нибудь на голову капюшон, шапку?
Я застряла в бронежилете.
Это еще зачем?
Прошу тебя, Кэсси. Сэм, казалось, вот-вот взорвется. Пожалуйста.
Езжу я на развалюхе веспе по меркам города, где успех измеряется деньгами, позорище, зато удобно. Пробки она преодолевает вчетверо быстрее среднего внедорожника, и припарковаться проще, да и ненужных людей помогает отсеять если кто-то кривит рожу, значит, нам не по пути. Когда я выехала из города, погодка была славная, для поездки на мотороллере самое то. Ночью прошел дождь сильный, со снегом, хлестал в окно как сумасшедший, но к утру выдохся, и день был яркий, ослепительный первый почти весенний день. Раньше в такие деньки я с утра седлала веспу и ехала за город мчишься на полной скорости куда глаза глядят и песни горланишь!