Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 4861 - Соломатина Татьяна Юрьевна

Татьяна Соломатина

Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 4861

Кадр сорок восьмой

Дурдом: Диалектика[1]

Оксана Анатольевна проснулась не в духе.

Дело в том, что если ты лёг спать ровно полчаса назад, то дух за это время как раз только успел выбежать за дверь. Он же не знал, в конце концов, что именно в этот момент и постучат. Да ещё и войдут, не дожидаясь ответа.

 Ну, что там ещё?  проворчала временно бездуховная Оксана Анатольевна.

 Там это Вчерашние роды на дому[2] Которые в нашем больничном скверике,  почтительно прошептала молоденькая акушерка первого этажа.  Они, вроде как, с ума сошли.

 Кто?!

 Так я же говорю они вчерашние роды на дому.

 Чтоб вам! Вызывайте ответственного дежурного врача!

 Так вы же ответственный дежурный врач.

 Тогда вызывайте первого дежурного врача!

 Оксана Анатольевна, первых дежурных врачей отменили. Кто ответственный тот и первый.

 Вызывайте второго дежурного врача!

 Так вы Тыдыбыра сами отправили в гинекологию, ассистировать на ургентной.

Заведующая обсервацией со стоном оторвалась от подушки. Дух вернулся. Шустрый, сволочь! Легла-то она, может, и полчаса назад, а вот уснуть смогла только пару минут как.

 Какая она тебе Тыдыбыр!

 Ой, простите!  хихикнула акушерочка.  Анастасия Евгеньевна, конечно же!

Поцелуева уже спустила ноги на пол.

 Сейчас приду!

 Вторая первая палата,  услужливо напомнила дева.

 Знаю!  рявкнула Оксана.

«Второй первой палатой» назывался ещё один изолятор, которым обсервация вынуждена была обзавестись. Благосостояние и, как следствие, образование населения вроде как росло. А вот количество разнообразно инфицированных, необследованных и рожавших на дому отчего-то увеличивалось. Вероятно, существовала какая-то взаимосвязь. Неочевидная и прочная. Как второй закон термодинамики. Но Оксане некогда было размышлять. Когда кто-то во вверенном тебе отделении «вроде как сошёл с ума» не до физических основ натуральной философии.

Акушерка уже стояла у дверей «второй первой» палаты. И даже услужливо распахнула перед заведующей дверь.

На кровати никого не было. Смятое бельё в положенном первым послеродовым суткам состоянии и никого.

Поцелуева одарила дежурную акушерку вопросительным взглядом, стоимостью куда больше рубля. Даже старорежимного.

 Под кроватью,  зачем-то глянув на потолок, прокомментировала акушерка.

 Так вытащи!

 Она кусается.

Оксана Анатольевна подошла, нагнулась и заглянула Из-под кровати что-то зарычало.

 И рычитДа. Её зовут Нана.

 Нана. Наночка,  ласково обратилась к родильнице заведующая обсервацией Оксана Анатольевна Поцелуева.  Наночка, вылезай, детка. Ты теперь мамочка, Наночка. От этого никуда не спрятаться, не скрыться.

 Я к ней зашла. Она под кроватью. Рычит и кусается. Я ребёнка в детское отнесла.

 Орден тебе,  язвительно отозвалась Оксана и протянула руку под кровать.

Нана с глухим рёвом вцепилась зубами в предплечье Поцелуевой. Но, цапнув, быстро отползла в угол. Оксана распрямилась, оглядела полученное ранение.

 Вот, гадина! До крови! Дай мне хлоргексидин, рану обработать и вызывай психиатрическую карету!

 Ей?

 Нет, мне!

 А что сказать?!

 А мне что сказала?

 Что вчерашние роды на дому вроде как сошли с ума.

 Вот так и им скажи!.. Хлоргексидин!

Акушерка бросилась к шкафу с медикаментами, Оксана Анатольевна подошла к умывальнику. Из-под кровати не было слышно ни звука.

Специализированная служба приехала через два часа. Без вины виноватые. Во-первых их безжалостно сократили, мотивируя тем, что во всех цивилизованных странах функцию «прокатить до дурдома» выполняет полиция и пожарные. И, вероятно, как только у нас станет ещё меньше психкарет, мы сразу же станем очень цивилизованной страной. Во-вторых Нана все два часа тихо сидела под кроватью. Акушерка только одеяло ей туда подкинула. Так мол, для уюту.

Врач-психиатр, седенький сухой старичок с ноготок, ничуть не удивился, когда ему сообщили, что родильница сидит под кроватью. Точнее лежит. В общем, гнездуется. Что правда, слава богу, без новорождённого. Точнее новорождённой. Хорошенькой девочки, которая появилась на свет вчера, без осложнений, на скамейке больничного сквера. И санитар морга, как раз в этот момент перевозивший на тележке что-то там, опустим подробности про ампутированные в ургентной операционной приёма конечности, справедливо рассудил, что конечностям уже ничего не будет, потеснятся. А вот живая девица, с живым же младенцем, нуждаются в срочной транспортировке в неподалёку расположенный родильный дом. Так Нана с ветерком и доехала. С новорождённой, мешками ну и ветерком. Крохотную девочку санитар укутал в свой синий байковый халат для выхода. Нана была вроде как не слишком в себе. Но это легко объяснялось: нельзя быть слишком в себе, едва родив на скамейке. Зимой!

В роддоме быстро пришла в норму. Дитя обработано и отдано неонатологам. Родовые пути осмотрены. Согрели, обслужили, воссоединили на совместное пребывание. Паспорт с собой. Всего восемнадцать. Не замужем. Поняла, что рожает отправилась в роддом. Немного не дошла. С чего вдруг под кровать залезла? Так вот вы нам и расскажите.

 Ясненько-понятненько!  Резюмировал седенький сухой старичок-психиатр и отправился в палату. В сопровождении громадного санитара. С исключительно детским выражением лица. Как это бывает у очень больших мужчин и у очень больших животных. Например, у северо-кавказских волкодавов. Очень большие мужчины и очень большие животные всё про себя знают. Поэтому имеют тенденцию быть дружелюбными и спокойными. И ещё надёжными.