Разбудить цербера - Евгений Пышкин

Разбудить цербера

Евгений Пышкин

© Евгений Пышкин, 2021

Уведомление

Эти записи были обнаружены в развалинах старого здания, о предназначении которого мне не ведомо. Я спрашивал знакомых и людей сведущих, но никто из них не дал мне точного ответа на вопрос: какую роль играло строение? Кто-то сказал, что это хранилище информации, кто-то уверял, что ретрансляционный комплекс. Последнее кажется мне самым невероятным. В итоге, я перестал докапываться истины.

Записи представляют собой разрозненные куски хроники мировой истории относящейся, судя по всему, к началу второй половины XXII века. Время окончания хроники не представляется определить, потому как последние куски ее настолько отрывочны, да и нет косвенных упоминаний дат, и каких-то ни было намеков на время.

Самая сложная работа была для меня разложить все в хронологическом порядке. Если прибегать к образам, то время в записях видится мне штрихпунктирным. Есть отрывки длящиеся, есть фрагменты, что похожи на вырванные мгновения из потока времени.

И последнее. Записи не стремятся быть документальными и однородными. Некоторые эпизоды весьма субъективные и личные, другие  явно страдают художественным вымыслом, но я все оставил нетронутым. Не выкинул и последний кусочек этой мозаики, хоть с его потерей ничего бы и не изменилось, собственно, это можно сказать и о других эпизодах.

1. Возмутитель спокойствия

Он чуть замешкался у дверей лекционной и, неуверенной походкой пройдя к кафедре, окинул взглядом учащихся. Гул затих. Студенты с любопытством посмотрели на вошедшего мужчину. Он же, расположившись за кафедрой, надел очки в черной оправе отчего, казалось, стал моложе, и, поправив белокурые волосы, произнес:

 Здравствуйте господа. Можно не вставать для приветствия. Спасибо. Как вас уже предупредили, меня зовут Анри Фарме. Я занимаю должность старшего преподавателя на кафедре философии в Сорбонне, но это формальность, чтоб где-то числиться. В основное время я  свободный художник, если можно так выразиться. Обычно под этим подразумевают писателей, живописцев, композиторов, скульпторов, архитекторов, способных полностью посвятить себя любимому занятию и не думать о хлебе насущном. Но я, как уже вам известно, философ. Наверно, многие знакомы с моими работами, опубликованными в сетевых журналах, да и сочинения на бумажных носителях широко распространены. Речь, правда, не об этом сегодня пойдет. Не о том, где и как я сумел издаться.

Он сделал паузу, бросив короткий взгляд на распахнутое окно. Не по-весеннему прохладный ветер играл легкой шторой, принося в аудиторию запахи влажной земли.

Фарме, шумно выдохнув, открыл папку и продолжил:

 Ну-с, начнем. Руководство вашего института предложило выступить с популярным курсом лекций по моей философии. Я дал согласие. Чтения будут факультативными, для них отведут академические часы. Сегодня же  пробный шар. Посмотрим, как пойдет. Я, пожалуй, вначале сделаю обзорную лекцию.

Господин Фарме, поправив очки, опустил взгляд на исписанные листы бумаги.

 И, безусловно, дамы и господа  Он вновь посмотрел на аудиторию.  Чтобы не загружать ваши головы ненужными терминами, я постараюсь изъясняться красиво и непринужденно,  лектор, сделав паузу, улыбнулся.  Все ради магистральных направлений моего нехитрого учения. Я хотел бы поведать вам о том, что волновало меня всю жизнь, о том неизменном интересе, пронесенном сквозь время. Были месяцы, и даже годы сомнений и терзаний по поводу правильности выбранного пути. Но каждый раз я возвращался к истокам, к тем живительным родникам, что дают силы, склоняя к единственной точке зрения: ты прав, Фарме, твой путь души верен, так не изменяй ему никогда. Сегодня начнем, пожалуй, с чего-нибудь незамысловатого. Я не особо люблю односторонних лекций, поэтому приступим к диалогу. Итак, не открою вам Америки, но в мире есть множество вещей, которые каждый человек способен совершить физически и его ничто не ограничивает. Казалось бы, да, но люди не делают этого. Почему? Прошу всех вспомнить для примера какое-нибудь действие. Я не хочу вдаваться сейчас в мотивацию тех телодвижений, в глубинные причины их, ибо мы запутаемся. Вопрос поставлен конкретно. Итак? Есть действия, на которые механически каждый способен, но не совершает?

 Тут речь идет о запрете,  прозвучал неуверенный голос студента.  Существует закон, ограничивающий право на вседозволенность.

 Совершенно верно, молодой человек. Только вы опять глубоко копаете, или, если хотите, взмываете к голубым вершинам, когда лекция читается здесь, на земле. Но вы абсолютно точно заметили, что есть законы, ограничивающие действия. Ни о какой вседозволенности не говорю в данный момент. Меня интересует не совокупность законов, а лишь некоторые из них, потому как время ограничено, и все мы не успеем рассмотреть. Я желаю сфокусировать ваше внимание только на паре примеров. И, чтобы продолжить наш диалог, приведите, пожалуйста, случаи запрета. Любые.

 Нельзя ковыряться в носу.

По аудиторию пробежал легкий смешок, растворившись на задних рядах. Господин Фарме, скривив рот в улыбке, произнес: