Есть события, требующие осмысления. Именно это событие и произошло. Студенты покинули аудиторию, будто оглушенные личностью Анри Фарме. Они не говорили о нем. Они молчали о нем. Каждый из них нарисовал свой образ французского философа. Он стал многолик, он поселился в каждом доме, который называют разумом.
Водоплавающее, измученное нехваткой кислорода, всегда поднимается наверх, желая заглотнуть свежего воздуха. Именно в этот момент путаются мысли, мир обрастает причудливыми узорами и не воспринимается как реальность, как целостность. Нечто подобное случилось и с учащимися.
Лишь один студент не был задет личностью Фарме. Слова философа не коснулись струн его души. Струны молчали. Студент отправился к кафедре философии. Ему казалось, голова легка и мысли ясны, и только он знает цену лекции господина Фарме, а магнетизм лектора заблуждение.
Чеканные слова, как магические руны, были выжжены в сознании этого студента: «Все, что сказано здесь, в аудитории этого института будет иметь судьбоносное значение для Земли». Слова то всплывали, то тонули в небытии. Студент повторил их несколько раз как мантру, прежде чем приотворить дверь.
На него устремились взгляды двух человек: господина Фарме и старшего преподавателя.
Здравствуйте робкий голос.
Здравствуйте, молодой человек, произнес преподаватель. Вы что-то хотели?
Да. Поблагодарить господина Фарме за увлекательную лекцию.
Я польщен вашим вниманием. Кстати, как вас зовут? спросил философ.
Габриель Санчес.
Конечно, господин Санчес, все это общие слова, формальность. Я сейчас о вашей благодарности. Понимаю, что за ней скрыто нечто большее. Обычно люди странно реагируют на мои курсы лекций. Они или отмалчиваются, или вступают в горячую полемику. Я увидел первое. Но это лишь начало чтений. По нему не судят. Надеюсь, мы продолжим?
Я тоже надеюсь, рассеянно произнес Габриель.
Он понял, что стал лишним здесь и, сказав еще раз спасибо, ушел с кафедры.
Странные мысли замельтешили в его голове, словно он побывал под взглядом удава, и теперь куски сознания беспокойными зверьками заметались, не находя себе места. Все рассыпалось. Какая-то каша в голове. «Душевная размагниченность» такой ярлык Габриель присвоил состоянию. Скоро все прекратилось. Мысли пришли в порядок. Но Габриель не изменил себе. Габриель продолжал верить: учение французского философа значимо для земной цивилизации. Именно, не просто новомодная игрушка интеллектуалов, а необходимая доктрина. И пусть это прозвучало с пафосом.
Позже он узнал, что большинство студентов саботировало лекции господина Фарме. Учащиеся не пришли на следующее чтение. Поэтому, когда Габриель поднялся на пятый этаж и, дойдя до нужной аудитории, открыл дверь, то остановился в недоумении. Места были пусты. Никого. Сменилось расписание? Он отправился на кафедру философии уточнить, где будут проходить лекции. Там и узнал, что они сорваны.
Позже он узнал, что большинство студентов саботировало лекции господина Фарме. Учащиеся не пришли на следующее чтение. Поэтому, когда Габриель поднялся на пятый этаж и, дойдя до нужной аудитории, открыл дверь, то остановился в недоумении. Места были пусты. Никого. Сменилось расписание? Он отправился на кафедру философии уточнить, где будут проходить лекции. Там и узнал, что они сорваны.
У дверей кафедры собрались студенты. Они громко обсуждали господина Фарме. «Возмутитель спокойствия», «Он отравляет своими философскими сентенциями живую воду человеческой мысли», слышались отдельные фразы собравшихся студентов. Тот, кто оставался в меньшинстве, в том числе и Габриель, пытались дознаться у большинства: в чем суть претензий? Однако все опять сводилось к вербальной эквилибристике до тех пор, пока меньшинство, наконец-то, не услышало хоть что-то похожее на довод.
И довод опирался на тезис о степенях осмысленности человеческого бытия. Всего их три. Высшая степень выражается в понимании полной целесообразности жизни людей во всех проявлениях. Жизнь не ограничивается физическим существованием. Есть высший смысл, распространяющийся и на жизнь сейчас и на жизнь после смерти. На то он и высший смысл, чтобы охватывать все сущее. Вторая степень осмысленности: целесообразность, что распространяет свои корни только в пределах физического бытия. Жизни после смерти нет, ни в какой форме, а, значит, не следует искать смысла за пределами тела. Нет иных миров, тех, что окрестили раем и адом, и нет миров подобных им. Смысл сосредоточен здесь и сейчас. Наконец, третья степень. Ее можно обозначить коротко: полная бессмыслица. Все абсурдно, все живет по прихоти неведомого бога, называемого генератором случайностей. Мировой закон слеп, не стоит ждать от него высшего смысла. Он только функция. Поэтому в рамках философии полного абсурда глупо задумываться о смысле. Индивид, стремящийся наполнить свою жизнь целесообразностью, скорее всего, является трусом. Он боится признать факт бесполезности и бессмысленности бытия. Возможно и второе: индивид не трус, он осознает бессмысленность, но цепляется за иллюзии, противопоставляя натиску абсурда собственную волю и привнося в повседневность целесообразность, строя замки на песке. Но их смоет волной абсурда. В этом случае, человек обманывает себя и других. Есть короткое определение философии полного абсурда: жизнь надо принимать такой, какой видишь, не стоит ее углублять и расширять ложными построениями. Существует лишь ценность сего определения, все остальное надумано.