— Прекрасный викинг, — раздался голос.
Олаф вздрогнул и посмотрел на старца, который вошел в комнату. Мергвин, древний старик, человек без возраста. Викинг и друид, дитя сказителя норвежских рун и легендарной служительницы старого ирландского культа друидов. Он служил еще великому королю Ирландии, отцу Эрин, и, хотя продолжал служить ему до сих пор, он проводил много времени с самой любимой из потомков Аэда Финнлайта — Эрин Дублинской. Он был ее доверенным лицом.
Олаф нахмурился. Он почувствовал какое-то предостережение, исходящее от друида, и еще крепче прижал к себе ребенка, как будто хотел защитить его от будущей судьбы.
— Говори, старый обманщик!
— Лучше бы Волку не рычать на меня, — спокойно сказал Мергвин. Он помолчал, глубоко вздохнув. — Этот ребенок, Повелитель Волков, твой. Он — викинг. И, как и его отец, он будет носиться по морям. Он скоро познает пыл сраженья, и его меч научиться хорошо отражать любые атаки. Своим уменьем и силой ума, с мечом в руке, он будет править. Он…
— Что, он? — Голос Олафа был тверд, хотя он уже и любил ребенка, который был у него на руках, но Эрик был младшим сыном. Предсказание править Дублином означало угрозу для его брата, Лейфа. Мергвин, почувствовав волнение Олафа, покачал головой.
— Его судьба — в других землях. Ему предстоит встретиться со смертельными опасностями.
— Но он преодолеет эти опасности, — сказал Олаф. Мергвин пристально взглянул на Олафа. Они никогда не лгали друг дугу.
— Им управляет один Бог. Ему придется пересечь море, во время страшной грозы и шторма, и тогда буря войдет в его сердце и в мир, где он будет искать свою судьбу. Когда он вырастет, там будет темнота… но…
— Говори же!
— Там будет и свет. — Лицо Мергвина было серьезно, и Олаф, Повелитель Волков, не знал, молиться ли ему за своего сына христианскому Богу, веру которого он принял из уважения к жене, или воздать молитву Локу, Одину и Тору, богам своего прошлого.
Он решил молиться им всем. Руки его сильнее сжали ребенка, и мускулы под одеждой заиграли. Мергвин испугался, что великий воин раздавит в объятиях своего сына.
Мергвин вызволил мальчика из рук Олафа, ощутил тепло, исходящее от младенца, и закрыл глаза.
— Да, он будет очень похож на своего отца. Опасности будут следовать за ним по пятам из-за страстности его натуры, но…
— Что, но? — прорычал Олаф.
Мергвин наконец-то улыбнулся, хотя его глаза остались серьезными.
— Учи его хорошенько, Волк. Научи его сражаться, научи хитрости. Пусть его рука, держащая меч, будет сильной, а слух тонким. Он будет викингом, и встретится со страшным, вероломным врагом.
Мергвин умолк. Ребенок смотрел на него глазами своего отца, с ледяным огнем во взгляде. Наблюдая за ним, он как будто понимал свою судьбу, которую предсказывал ему друид. Улыбка Мергвина потеплела.
— Он рожден смелым, гордым, с неукротимым характером матери и силой и твердой волей отца. Дай ему мудрость, Олаф. А потом отпусти его, он должен, как и его отец, найти свое сердце.
Олаф нахмурился.
— Не нужно говорить загадками, друид.
— Я не говорю загадками, я сказал все, что мог. Отпусти его, и он будет драться со своими драконами, побеждать своих демонов. А потом…
— Потом?
— Ну, тогда, мой повелитель, он может достигнуть цели. Потому что он, как и его отец, тоже встретит женщину, которую Один наделит силой. Силой шторма, силой молнии, силой грома. И в свою очередь, ее воля бросит ему вызов. Она принесет опасность, и все же она принесет и спасение. Это будет неукротимая лисица. Ее красота будет незабываема, но ее ненависть будет больше, чем море, разделяющее их страны. Оба они одержат победу в схватке. Да, повелитель Олаф, победа будет за ними, если волк сумеет приручить лисицу.