текст делится на слова и предложения, компоненты формуляра выделяются абзацем;
утраченный фрагмент текста восстановлен по формуляру или по смыслу и заключен в квадратные скобки; в примечаниях указано число утраченных знаков; если утраченное не поддается восстановлению, то после него ставится многоточие, заключенное в квадратные скобки;
гаплография (пропуск одной согласной при их удвоении) отмечается в круглых скобках;
текст, написанный вязью, при публикации передается подчеркиванием;
отдельные фразы и слова, зачеркнутые теми же чернилами (исправление согласуется с контекстом), в текст публикации не помещаются, а приводятся в археографических примечаниях со словами: «В ркп. далее зачеркнуто»;
Археографические примечания к публикуемым рукописям приводятся под арабскими цифрами.
Хлебный «бюджет» Кирилло-Белозерского монастыря в начале XVII в.
З.В. Дмитриева
Неурожайные и голодные годы в средневековой Европе не были редкостью и повторялись с частотой 35 лет. По данным, приведенным Е.П. Борисенковым и В.М. Пасецким, на Руси за семь столетий (XIXVII) наблюдалось более двухсот голодных лет[1]. Стихийные бедствия следовали одно за другим, дожди сменялись засухами, засухи новыми ненастьями[2]. Голод начала XVII в. в русских исторических источниках того времени получил эпитет «великий». Он продолжался с 1601 по 1603 г. и охватил значительные пространства Русского государства. В историографии его причину связывают с последствиями «общего похолодания и нарушения погодного цикла»[3]. Дождливое лето и ранние заморозки погубили урожай, в результате чего погиб «всяк труд дел человеческих и в полях, и в садах, и дубравах всяк плод земной»[4]. От голода и вспыхнувшей эпидемии, вероятно тифа, умирало «множество люда»[5]. О масштабах бедствия неоднократно писали в российской историографии[6]. Р.Г. Скрынников так представил картину экологической катастрофы: «Исчерпав запасы продовольствия, голодающие принялись за кошек и собак, а затем стали есть траву, липовую кору, трупы людей. Голодная смерть косила население по всей стране»[7]. Вместе с тем еще в 1814 г. В. Рихтер высказал суждение о том, что голод свирепствовал не по всей России, многие регионы не пострадали, в том числе Казань, Астрахань, Устюг, Вятка[8].
Основная задача проделанной нами работы показать, как обеспечивали себя хлебом значительные по численности монашеские общины. Сохранившиеся документы Кирилло-Белозерского монастыря за первую четверть XVII в. позволяют это сделать. О численности насельников и наличии хлебных запасов в монастыре можно судить по материалам, возникшим в стенах обители во время ревизии монастырского имущества, проведенной государевыми писцами накануне великого голода в июле 1601 г.[9] Государеву комиссию принимал игумен Иоасаф, поставленный во главе Кириллова монастыря 26 января 1600 г.[10] Комиссия должна была произвести перепись строений и всего имущества, включая иконы, книги, церковную утварь, деньги, хлеб[11] в житницах, скот и пр.[12] Государевы писцы, опираясь на сведения, представленные монастырской администрацией, проверили наличие в обители продуктов потребления (зерна, муки, солода на квас, меда, рыбы и пр.) и определили, сколько в следующем году понадобится продовольствия на всех насельников[13].
В июле 1601 г. в Кириллове монастыре государевы писцы зафиксировали 184 старца[14]: игумен, 10 соборных старцев, 12 священников, 5 дьяконов, 20 крылошан, 136 рядовых старцев, в том числе проживавших на монастырском подворье в Афанасьеве монастыре в Москве[15]. Согласно смете, каждому монаху независимо от чина полагалось 9 четвертей[16] разного хлеба (рожь и мука ржаная, пшеница, ржаной, ячный и овсяный солод) (норма потребления представлена в табл. 1). Помимо этого, на всю братию давали толокно, овсяную крупу и пшеницу на просфоры (табл. 1).
Кормили «монастырским» хлебом также слуг, служебников, мастеровых, детенышей (345 человек[17]) и нищих (102 человека), проживавших на территории монастыря в богадельне и в больнице. По смете слугам и работникам (на каждого) полагалось на год 6 четвертей хлеба, нищему 3 четверти хлеба (норма потребления представлена в табл. 1).
Как видим, в июле 1601 г. численность кирилловских насельников составила более 600 человек, на их содержание требовалось 4112 тысяч четвертей хлеба (см. табл. 1). Накануне великого голода Кириллов монастырь располагал необходимым объемом продовольствия, что следует из перечня хлебных запасов, зафиксированных ревизорами в описи 1601 г.: в 10 житницах, находившихся на территории монастыря, хранилось более 25 тысяч четвертей хлеба (ржи, муки ржаной, ячменя, овса и пр.) (табл. 2). По смете хлеба хватило бы Кириллову на несколько лет. Наличие хлебных запасов, необходимых для пропитания монахов и монастырских людей, отметили и члены комиссии. В смете записано: «И тот весь годовой хлеб в монастыре готов»[18]. Монастырская трапеза старцев и работников наряду с ржаной и пшеничной мукой, широко применяемой в приготовлении постной пищи, обязательно включала в себя овсяный или ржаной квасы[19]. Поэтому не случайно солод в норме годового потребления хлеба занимал значительное место более 1 тысячи четвертей (см. табл. 1).