Тем временем еще двое —
молоденькая жена панка и его отец — бежали сюда из кухни с огромными кухонными ножами в руках. Грохнул выстрел. Как пистолет оказался в руках
панка и каким чудом пуля никого не задела в этой кутерьме — об этом никто не думал, но всех отрезвил грохот выстрела.
— Папа, стой! — заорал панк своему отцу, сидя на полу и держа в руке пистолет, направленный теперь на Турьяка, Стрижа и Вагая.
— Паскуды! Документы!
Турьяк, голый до пояса, медленно поднял с пола свой пиджак и бросил его панку. Тот, держа одной рукой пистолет, другой рукой прощупал
карманы турьяковского пиджака.
— На хер тебе их документы?! — в запале крикнул ему отец, все еще держа навскидку огромный кухонный нож. — Я счас милицию!.. Тут
работаешь, как лошадь, а тут приходят вот такие — за кассой, бля!..
— Подожди... — сказал ему панк, доставая из кармана турьяковского пиджака красное кожаное удостоверение с золотым тиснением: "МАНДАТ
ДЕЛЕГАТА СЪЕЗДА КПСС". Внутри мандата была фотография Турьяка и надпись типографским шрифтом:
"КАНДИДАТ В ЧЛЕНЫ ЦК КПСС, ПЕРВЫЙ СЕКРЕТАРЬ ИРКУТСКОГО ОБЛАСТНОГО КОМИТЕТА КПСС". Панк захлопнул удостоверение и сказал отцу: — Не нужно
милицию...
— Почему?!
— Потому что милиция им принадлежит.
— Вот твоя партия! — повернулась мать панка к своему мужу.—Сволочи! С пистолетом! Такие и в Горячева стреляли! Банди...
— При чем тут Горячев! — поспешно пробасил Турьяк как можно примирительной. — Я хотел чаю, а ты меня стулом по голове...
Громкий стук в наружную дверь вагона заставил всех повернуться к тамбуру. Оказывается, поезд уже, наверно, с минуту стоял на станции
Ежиха.
— Эй, тетери, заспались?! — весело кричали с платформы два молодых местных мужика. — Принимай товар-то, а то поезд пойдет!..
Панк презрительно швырнул Вагаю его пистолет, вышел в тамбур и открыл наружную дверь. За ней, впритык к платформе был припаркован
маленький и запыленный грузовичок-"пикап", в его кузове тесно стояли высокие металлические бидоны с молоком и сметаной, плетеные корзины с
головками сыра, укутанными в сырую марлю, ящики с крупной черникой, грибами, помидорами, огурцами. И ведра с еще живыми, вяло шевелящими усами
волжскими раками.
Окинув цепким взглядом товар, панк вытащил из кармана джинсов толстую пачку денег, отсчитал 400 с чем-то рублей и отдал одному из мужиков.
Рыжий гребень прически ничуть не помешал ему превратиться в делового бизнесмена. Мужики, не споря и не торгуясь, тут же стали затаскивать
бидоны, ящики и корзины в тамбур вагона-ресторана. А в свой пикапчик бросили два ящика чешского пива, которые вынес им отец панка.
— Обратно по графику поедешь? — спросил панка один из ежихинских мужиков. — Через неделю?
Панк пожал плечами:
— Если забастовки на дороге не будет... — Через неделю ежевика поспеет, — сказал мужик. — Будешь брать?
— Только расфасованную, в кульках.
— Само собой, — согласился мужик.