– Извините? – переспросил Викарий.
– Ничего, – сказал Доктор. – Уверяю вас, ничего. Продолжайте. Так что же дальше? Это все чрезвычайно интересно.
Викарий рассказал, как он взял ружье и пошел на охоту.
– После дневного завтрака, так вы сказали? – перебил Доктор.
– Сразу после завтрака, – подтвердил Викарий.
– Этого, вы сами знаете, вам делать не следовало. Но прошу вас, продолжайте рассказ.
Он дошел до того, как, поднявшись к калитке, увидел Ангела.
– Стоя на солнцепеке, – ввернул Доктор. – В тени было двадцать шесть.
Когда Викарий кончил, Доктор сжал губы еще плотней, чем раньше, чуть улыбнулся и многозначительно посмотрел Викарию в глаза.
– Вы не… не думаете, – начал Викарий, запинаясь.
Доктор покачал головой.
– Позвольте, – сказал он, взяв Викария за локоть.
– Вы выходите, – говорит он, – на полный желудок и в самую жару. На солнце уж, верно, выше тридцати. В вашем сознании, насколько оно наличествует, вихрятся мысли о чем-то крылатом. Я говорю «насколько наличествует», потому что большая часть вашей нервной энергии отлила книзу, на переваривание съеденного завтрака. Человек, валявшийся в орляке, встает перед вами, и вы палите, не целясь. Он кидается вверх по косогору… и тут оказывается… оказывается… что у него удвоение верхних конечностей, причем вторая их пара имеет некоторое сходство с крыльями. Конечно, это не более как совпадение. Ну, а радужные краски и прочее… Разве раньше у вас никогда не плавали перед глазами цветные пятна в яркий солнечный день?.. Вы уверены, что они были только на крыльях и больше нигде? Припомните.
– Но он и сам говорит, что он ангел! – возразил Викарий, выпучив круглые глазки и глубже засунув в карманы свои пухлые ручки.
– Эге! – произнес Доктор, сверля его глазами. – Так я и полагал. – Он умолк.
– А вы не думаете… – начал Викарий.
– Этот человек – имбецил, – сказал Доктор тихо и внушительно. – Им-бе-цил.
– Кто? – переспросил Викарий.
– Имбецил. Слабоумный. Вы не обратили внимания на женственность его лица? На его бессмысленный смешок? На его длинные волосы? И посмотрите, как он одет…
Рука Викария потянулась к подбородку.
– Это все признаки слабоумия, – сказал Доктор. – Многие дегенераты этого типа проявляют такую же склонность – присваивать себе какое-нибудь величественное наименование, намекающее на грозную силу. Один называет себя принцем Уэлльским, другой – архангелом Гавриилом, третий – самим Господом Богом. Ибсен мнит себя Великим Учителем, а Метерлинк – новым Шекспиром. Я недавно читал об этом – у Нордау. Несомненно, это странное, прирожденное уродство подсказало ему мысль…
– Но право же… – начал Викарий.
– Я не сомневаюсь, что он сбежал из приюта.
– Я не могу полностью принять…
– Вам придется. А нет, так на то есть полиция, или, на худой конец, можно дать объявление; впрочем, его родные, возможно, пожелают избежать огласки… Кому приятно, если в семье…
– Он с виду совершенно…
– Не пройдет и двух дней, как его начнут разыскивать друзья, – успокоил Доктор, потянувшись за своими часами. – Он, я полагаю, живет неподалеку от наших мест. С виду он безопасен. Я, пожалуй, загляну к вам завтра еще раз посмотреть его крыло. – Крумп соскользнул со стола и выпрямился.
– А бабушкины-то сказки крепко в вас засели, – сказал он, похлопав Викария по плечу. – Но, знаете – ангел, это уж… Ха-ха-ха!
– А ведь я и в самом деле подумал… – проговорил с сомнением Викарий.
– Взвесьте факты, – сказал Доктор, все еще нащупывая часы, – взвесьте все факты на весах нашего точного анализа. Что от них останется? Всплески красок, игра фантазии, muscae volantes[5].
– А все-таки, – молвил Викарий, – я мог бы присягнуть, что крылья радужно сияли и что…
– Подумайте хорошенько (Доктор вынул часы): зной, слепящее солнце; голову напекло… Но мне в самом деле пора. Без четверти пять. Я навещу вашего… ангела (ха-ха!) завтра днем, если его тем временем никто не заберет от вас. Повязку вы сделали в самом деле очень недурно. Мне это льстит. Значит, мы не зря проводили занятия по оказанию первой помощи… Всего хорошего.
Помощник Викария
XV
Викарий полумашинально отворил дверь, чтобы выпустить Крумпа, и увидел своего помощника Мендхема, который шел по аллее вдоль стены мышиного горошка и таволги. Тут его рука потянулась к подбородку, в глазах отразилось смущение. А ну как он и впрямь обманулся? Проходя мимо Мендхема, Доктор высоко поднял шляпу над головой. «Умнейший человек, этот Крумп, – подумал Викарий, – и куда вернее судит о твоем рассудке, чем ты сам». Викарий так остро это почувствовал. Тем трудней представилось предстоящее объяснение. А ну, как он вернется сейчас в гостиную и увидит спящего на коврике простого бродягу?
Мендхем был щупленький человечек с величественной бородой. Казалось, весь рост у него ушел в бороду, как у горчицы в семя. Но когда он говорил, вы убеждались, что у него есть также и голос.
– Моя жена пришла домой в ужасном состоянии, – прогремел он еще издалека.
– Заходите, – сказал Викарий, – заходите. Замечательный, знаете, случай… Пожалуйте в дом. В мой кабинет, прошу. Я чрезвычайно сожалею. Но когда я все вам объясню…
– И, надеюсь, принесете извинения, – прогремел Помощник.
– И принесу извинения. Простите, не сюда. В кабинет.
– Так кто же была эта женщина? – сказал Помощник, обернувшись к Викарию, едва тот прикрыл дверь своего кабинета.
– Какая женщина?
– Ну-ну-ну!
– Нет, в самом деле?
– Накрашенная особа в легком наряде – скажем откровенно, в возмутительно легком, – с которой вы прогуливались по саду.
– Мой дорогой Мендхем… это был Ангел!
– Ангел, да и прехорошенький, а?
– Мир становится таким прозаическим, – вздохнул Викарий.
Сноски
1
В ложном плече (лат.).
2
Ночная рубашка (франц.).
3
Чересчур (франц.).
4
Букв. «без штанов» (франц.).
5
Летающие мошки (лат.).