Рычаг дёрнулся вверх. Взметнувшаяся следом праща взлетела по широкой дуге ещё выше. Ремённая петля-крепление соскользнула с гладкого крюка. Праща раскрылась, вышвыривая снаряд…
В тот самый миг, когда камень вырвался из плетённого кармана, Михель сделал шаг вперёд. Взмах обеими руками… Колдун словно толкнул к небу воздушную волну.
Магический пасс придал валуну дополнительное ускорение. Вертясь в воздухе и ввинчиваясь в него, подобно сухому листу, подхваченному смерчем, тяжёлая глыба устремился вверх. Сначала — вверх…
* * *
Снаряд не терял, но лишь наращивал скорость. Снаряд летел всё выше, выше. Быстрее, быстрее…
Ни один порок, сооружённый человеческими руками, сколь бы мощным он не был, и сколь бы хитроумным и изобретательным не был его создатель, не смог бы зашвырнуть ТАКОЙ валун ТАК высоко. Но чародейство опытного колдуна многократно множило силу стенобитной машины.
В наивысшей точке своего полёта — где-то на полпути между лагерем осаждающих и городскими укреплениями — глыба обратилась в едва различимое пятнышко. А потом…
Фигура в красном вновь взмахнула руками. Широкие рукава, будто крылья, опали вниз.
Снаряд начал падать. С ещё большей скоростью, чем поднимался вверх.
Аккурат на четырёхскатную крышу надвратной башни.
Тимофею сделалось не по себе. Бешено вращающаяся глыба летела на их с Угримом головы.
На стенах справа и слева раздались тревожные крики стрелков.
Тимофей как заворожённый следил через бойницу за округлой выщербленной смертью, закрывшей, казалось, уже весь свет. Вот сейчас! Ударит, сомнёт, разобьёт кровлю. Завалит, засыплет и размажет всех, кто под ней. Снесёт верхнюю боевую площадку. Обрушит башню…
Ещё мгновение, ещё полмгновения жизни.
И не отойти ведь уже, не отбежать. Не спастись. Не успеть. Если только…
Краем глаза Тимофей уловил стремительное движение князя.
Угрим, пристально следивший из-под прищуренных век за каменным ядром, резко подался к бойнице, взмахнул руками, очерчивая раскрытыми ладонями продолговатый овал. Перед лицом, перед собой, перед всей надвратной башней.
На эту-то незримую преграду и наткнулся латинянский снаряд.
Послышался сухой хруст камня о затвердевший воздух. Тимофей отчётливо различил искры, брызнувшие из сдавленного нутра валуна.
— Крысий потрох! — только и смог вымолвить он.
Глыба, остановленная в нескольких локтях от башни, разорвалась в пыльном дыму как татарский сосуд с громовым порошком. Разлетелась на куски, выстрелила фонтаном битого щебня. Искрошилась. Осыпалась шуршащим камнепадом на ров, на вал, на скальное подножие крепостных стен.
То ли колдовской щит, поставленный Угримом, оказался недостаточно велик, то ли недостаточно крепок, но несколько осколков — небольших, сильно отклонённых в сторону — всё же, долетели до стены. Раскрошились об окаменевшие брёвна. Ударили по заборалу. Мелкая каменная россыпь брызнула в бойницы, на боевых площадках заклубилась пыль. Вскрикнул первый раненный.
Всё же зацепило кого-то!
Тимофей поморщился, как от головной боли, князь тоже неодобрительно покачал головой. Ещё бы! Сейчас каждый дружинник на счету.
— Княже, а можно останавливать камни дальше от стен? — спросил Тимофей,
— Чем дальше ставишь щит, тем сложнее его укрепить, удержать, поймать на него чужой снаряд и совладать с чужой магией, — ответил Угрим.
Выходит, нельзя…
Ошеломлённые лучники уже выглядывали из бойниц и смотрели на клубящееся под стенами облако пыли. Раненого — молодого ратника с разорванным кольчужным рукавом — спускали вниз. Его место занял новый стрелок.
— Силён Михель, — пробормотал Тимофей. — Такую глыбину, да эдак зашвырнуть — не шутка!
— Да, это сильный чародей, — согласился Угрим. — Но не всесильный. Против него одного выстоять можно. Беда в том, что он не один. Меня сейчас интересует Арина. Где она? На что приложится её сила?
В самом деле… Тимофей скользнул взглядом по вражескому лагерю. Гречанки, что прежде так и вилась вокруг латинянского мага, теперь видно не было. Странно это и тревожно.
А латиняне уже суетились вокруг камнемёта. Обслуга осматривала и проверяла деревянную конструкцию: не расшаталась ли, не треснула после первого выстрела. Гигант-молотобоец искал вышибленный клин. В беличьи колёса влезали кнехты. Только маленькая красная фигурка позади порока стояла неподвижно. Михель наблюдал за крепостью.
Стенобитное орудие вновь пришло в движение. Провернулись и закрутились деревянные колёса. Медленно-медленно начал подниматься груз противовеса. Так же медленно опускался метательный конец рычага.
Перезаряжать такой порок — дело долгое. Но не бесконечное.
Тимофей косился на Угрима, однако заговорить с князем не решался.
Угрим обратился к нему сам:
— Убери лучников со стен, воевода, — велел князь. — В башнях оставь по одному дружиннику.
— По одному человеку на башню? — удивился Тимофей. — Не маловато ли?
— Хватит, чтобы наблюдать. А начнётся штурм — поднимутся остальные. Пока идёт обстрел, пусть люди хоронятся под стенами. Воинов у меня мало, и терять их понапрасну я не хочу.
Помолчав немного, Угрим пояснил:
— Сейчас Михель только пристреливается, да ко мне присматривается. Он ещё не бил по-настоящему. Но может ударить в любой момент.
Вот оно как! Обрадовал князь, нечего сказать…
— В общем, гони ратников прочь, Тимофей! Не время им сейчас умирать. Потом. Позже. Успеют ещё…
Потом, значит? Позже, значит? Успеют, значит? Ну что ж… Приказ Тимофея, подхваченный зычными голосами дружинников, облетел крепость. Лучники спустились вниз. Только на башнях остались одинокие наблюдатели.