— вы быстро действовали.
— Можешь говорить мне ты и дядя. Я действительно твой дядя, хотя родство и дальнее, — буркнул Филип. — Гуся будешь?
Отказываться я не стал.
— Значит так. Оруженосец мне как раз положен, я просто давно никого не брал. Поживешь у меня. Сам чем заниматься хочешь? Воевать, охотиться…
— Учиться.
Кажется, мне удалось его удивить.
— И чему же?
— Как быть лойрио. Как защитить себя и маму.
Филип хлопнул меня по плечу.
— А ты не дурак, парень. Несмотря на свой возраст — не дурак.
— Вам тоже было тринадцать.
— И я был куда как глупее тебя. Одни бабы и попойки на уме… у тебя — нет?
Я покачал головой. Хотелось, да. Тянуло иногда, но я понимал, что любая близкая мне женщина — это оружие Рылу против меня. Перебьется.
— Этому, кстати, тоже надо учиться.
— Зачем?
— А чтобы против тебя не использовали. А то дорвется кое-кто до сладенького…
Филип смотрел испытующе — и я кивнул.
— Научите?
— Научу.
Следующие два года я прожил у него. Мама писала каждый месяц, и в письмах были условные знаки. Все нормально, жить можно. Лойрио груб, но руку на нее не поднимает. Его счастье, убью мерзавца безболезненно. Может быть…
В ту ночь мы многое обсудили и поняли, что пока маме лучше молчать. Она во власти Рыла, если лойрио узнает, что его преступление может выплыть наружу — он никого не пощадит. А потому мама будет молчать. И я пока — тоже. Потом, когда мне исполнится семнадцать, я смогу вызвать отчима на поединок, потом…
А пока — надо было учиться, и я учился.
Филип был мной доволен, я это знал. В меру своих сил я осваивал все оружие, метко стрелял из лука и арбалета, фехтовал, проблемы были только с двуручным мечом. Он для меня пока был тяжеловат. Ничего не поделаешь, я не произвожу впечатления крепкого малого. Волосы у меня темные, а глаза, как у мамы, синие, но черты лица тоже мамины, тонкие. Борода расти и не торопится, а те несколько волосков, которые пробиваются, проще сбривать, не позорясь. Я высокий, но пока еще костлявый, кость у меня тонкая и выгляжу я тощим. Филип говорит, что это временно, просто такие, как я оформляются позднее, годам к двадцати — двадцати пяти, но это меня не волнует. Хватило бы сил управляться с мечом и копьем, а их — хватает.
У Филипа и тетушки Марго мне было уютно и спокойно. В его замке вообще было спокойно всем. Тетушка создавала вокруг себя такое поле тепла и спокойствия, что все поневоле пропитывались им — и тоже преставали спешить и волноваться. Уютная, кругленькая, сильно располневшая после рождения четырех детей — два сына и две дочки, Марго целый день крутилась по хозяйству, возникая в самых неожиданных местах. Даже на стрельбище и в конюшне не обходилось без ее забот, когда она приказывала подносить мишени или починить денник… Филип жил за ней, как за каменной стеной, доверив жене даже счета — и в знак уважения не спал ни с кем из девушек в замке. Каждую ночь он приходил к Марго, был к ней подчеркнуто внимателен, любезен, дарил подарки, оказывал знаки уважения… тетушка цвела. Хотя любовница у дяди была — в дальней деревне. И ездил он к ней три раза в неделю. Но там все было очень тихо. Деревенские знали, но все молчали, понимая, что лойрио не пощадит. Я с дядей об этом не заговаривал — ни к чему.
С кузенами и кузинами я тоже подружился. Они были неплохие, девочки пошли в мать, такие же хлопотуньи, не особенно далекие и богатые умом, зато теплые и ласковые, как две пушистые кошечки. Филип уже присматривал им женихов — и к его чести, мне их не предлагал. Кузены же больше думали об оружии и девчонках, чем о том, что один из них станет наследным лойрио, но злобы в них тоже не было. Скорее сочувствие. Это заслуга тетушки. Она всех вокруг себя делала добрыми.
Так прошло три года. Мне исполнилось шестнадцать, все было спокойно, и тут…...
Сын!
Ваша мать умерла и требуется Ваше присутствие на похоронах…
Свинья в хлеву тебе сын. Я разжал пальцы, заставляя себя успокоиться, и обратился к капитану замковой стражи — судя по шеврону на рукаве и цвету формы. Тоже из новых, раньше его не было.
— Я не знаю вашего имени.
— Тарс Крашри, капитан замковой стражи.
— Лойрио Ры… Ройл взял вас на службу?
— Да, господин.
— И давно?
— Два года, господин.
Значит, у мамы осталось еще на одного друга меньше. Старый капитан, Джек Лемех, учил еще моего отца, любил его и как мог оберегал маму. М-да… гадюшник… попробовать потянуть время?
— Мой лойрио в отъезде. Я не могу уехать без его разрешения…
Филип действительно был в отъезде. Так совпало — или…?
На границе его владений начались беспорядки, кто-то травил посевы и он решил съездить сам. Меня же в этот раз оставили дома из-за дурацкой болезни. Пробежался босиком под дождем — и не обратил вовремя внимание на кашель, а тот привязался и тетушка, когда стало окончательно плохо — вздохнуть нельзя было без приступа кашля, уложила меня в постель… Самое обидное, стоило дяде уехать — и кашель пошел на спад и почти прекратился. З-зараза…
— Господин, лойрио Ройл очень просил вас приехать попрощаться с матерью. И у него есть дозволение короля…
На бумаге действительно была королевская печать. М-да… ехать придется.
— Хорошо. Утром выезжаем.
Капитан дернулся было что-то сказать, но кто б его слушал?
— Тетушка, устройте, пожалуйста, солдат на ночь. Полагаю, на конюшне найдется место?
— Да и в казармах найдется, и что выпить есть, и горяченького, наверное, воины не откажутся покушать…