– Да, но позже. Он сейчас на обеде, – охотно отозвался дежурный. – Вы посидите на скамеечке перед кабинетом номер десять. Он подойдет с минуты на минуту.
– А как его имя-отчество?
– Борис Иванович Мишин. Он скоро будет, ждите.
Старкова прошла по коридору. Обнаружила запертую дверь с номерком десять. Села на жесткую скамью напротив и принялась ждать.
Борис Иванович явился через десять минут. Он оказался еще достаточно молодым, чернобровым, широкоплечим, ему бы еще роста сантиметров тридцать, и ничего получился бы мужчинка, а так…
Ей он не понравился сразу. Она ему тоже, потому что, поднявшись со своего места, оказалась почти на голову выше. Комплекс в крови Бориса Ивановича поднял голову и забурлил жгучей обидой на всех рослых баб мгновенно. Он глянул на нее с ненавистью и прокаркал:
– Чем могу служить, гражданочка?
– Служить мне не надо, – неудачно пошутила она. – А вот помочь можете.
По тому, как моментально перекосило полногубый рот Мишина, Старкова поняла, что на помощь надеяться особо не придется. И все же пошла следом за ним в кабинет, прокуренный до такой степени, что даже у нее – курильщицы со стажем – заслезились глаза.
Мишин поспешно занял место за столом. Разложил перед собой несколько пухлых папок. Устроил на них растопыренные локти и спросил:
– Итак, что привело вас ко мне? И как, кстати, вас звать-величать?
Она представилась и тут же полезла в сумочку за липовым удостоверением сотрудницы…
Отдел именовался очень замороченно и витиевато. Именно там служил Терехов Васька, никогда не открывая секрета, в какой именно должности. И точно так же всегда умалчивал, чем конкретно его отдел занимается. Они с Дедковым отстали от него со временем, но помощью периодически пользовались. И однажды на день рождения Терехов приволок ей это вот удостоверение и вручил со словами:
– Это твой последний лепесток, Старкова, от цветика-семицветика! Можешь использовать его лишь в случае крайней нужды. Когда это вопрос жизни и смерти…
Ее жизни угрожала опасность? Угрожала! Тарас с Александром вели переговоры на предмет того, как распорядиться ее судьбой? Вели! Можно считать данную ситуацию крайней нуждой? Запросто!
Она и сунула без лишних предисловий под нос Мишину Борису Ивановичу липовое удостоверение. И не без удовольствия наблюдала потом, как тот медленно меняется в лице, наливаясь апоплексическим румянцем. Читал он его долго – минут десять, наверное, читал.
– Что вы хотите? – обронил он бесцветным, полинявшим голосом, в котором не было и намека на гонор.
– Мне необходимо узнать, на самом ли деле Голощихин Иван, проживающий… – Старкова скороговоркой назвала его адрес, – весной нашел клад на своем огороде?
– Ох ты боже же мой! – Не побоялся он ее величественного статуса и шарахнул локтями об пухлые папки. – Вот идиот! Разболтал спьяну, а теперь нам покоя не дают!
– А кто не дает покоя?
– Кто, кто!!! Все подряд! Сначала телевидение пожаловало. Потом корреспонденты из газет валом повалили. Теперь вот вы явились по наши души. Не ровен час, проверку пришлют с области. А вас, собственно, кто послал? – Его темные глаза подозрительно скользнули по ее пляжному наряду, состоящему из крохотной легкой юбочки, майки, едва достающей до пупка, и сандалий. – Больно уж неофициально вы выглядите, уж простите мою вольность.
– Меня? – Катерина так растерялась, так перепугалась того, что Мишин станет требовать с нее сейчас какие-нибудь документы или контактные телефоны, что тут же поспешила рассказать ему всю правду. – Меня никто не посылал. Я в частном порядке, так сказать. Отдыхаю я в вашем городе. Остановилась как раз на улице Дзержинского, услышала эту странную историю с пропавшим в никуда кладом. И решила удовлетворить свое любопытство.
– А удостоверение зачем мне тогда показали? – недовольно попенял ей Мишин, испуг перед властными структурами его заметно отпустил.
– А стали бы вы со мной без него разговаривать? – Катерина лукаво улыбнулась.
– Пожалуй, что нет, – согласился Борис Иванович и поерзал на стуле. – Только говорить особо не о чем. Не было никакого клада. Врет этот гад! Врет и лишь подрывает авторитет приличных людей. Допился до чертей, вот ему и мерещится черт-те что, простите! Он врет, а нам расхлебывай! Начальник поначалу хотел даже его к ответственности привлечь, да потом рукой махнул. Ваньке и так никто не верит. Посудите сами, разве понес бы он эти деньги к нам, коли нашел бы?! Да он пропил бы их тут же, и дело с концом.
Деньги? Значит, все же деньги!
– И много было денег? – задумчиво обронила Старкова и, заметив, как недовольно полезли под густую челку мохнатые брови Мишина, поспешила добавить с улыбкой: – Что говорит Голощихин? Сколько он нашел?
– Да он каждый раз по-разному говорил, – хмыкнул Мишин. – То сумку нашел с пачками рублей. То чемодан с долларами. То и вовсе начал говорить, что мешок был банковский. И сумму всякий раз называл разную. То сто тысяч, то двести, потом договорился до миллиона. Идиот! Алкоголик, одним словом!
– Странно это все, – вдруг задумалась Старкова. И упустила из виду, каким неадекватным образом подействовала ее задумчивость на Мишина Бориса Ивановича. Он насторожился, нахохлился и косился то в ее сторону, то в сторону аппарата внутренней связи.
– Странно что? – не выдержал он ее молчаливой прострации.
– Странно, что разговор об этом вообще он завел. Откуда-то ноги произрастали у пьяной его болтовни! Так откуда?
Она говорила скорее сама с собой, на мгновение позабыв про Мишина. Но он вдруг рассердился и посоветовал ей, сопроводив совет невежливым фырканьем:
– Пойдите и спросите, раз вам так интересно.
– И пойду! – Катерина сорвалась с места, быстро дошла до двери, схватилась за ручку, но обернулась на Мишина и обронила с вызовом: – И спрошу!..
Она уже вышла из его кабинета и дверь плотно за собой закрыла, поэтому не могла слышать, как Мишин снял трубку и со вздохом доложил своему начальству:
– Кажется, Иван Дмитрич, дождались мы с вами все-таки проверки.
– Это ты о чем?
– Да была тут у меня сейчас фифа одна. Больно деловая! Совала мне в нос удостоверение оттуда!.. – Борис Иванович назвал структуру и аж вспотел с перепугу. – Интересовалась Голощихиным и кладом его.
– Да?! С чего это вдруг? – Начальство не обеспокоилось, но удивилось. – А сама она как?
– Да так, скажу вам, пигалица какая-то. В сумке купальник, на ногах сандалии, пятки в песке. Может, наврала, что оттуда? Хотя удостоверение…
– Ты данные с удостоверения списал? – перебило его начальство.
– Не переписал, но запомнил, – похвалил себя Борис Иванович.
– Диктуй! – последовал приказ.
Мишин послушно продиктовал серию, номер, месторасположение ведомства, фамилию и имя с отчеством его недавней гостьи.
– Есть у меня человек свой в их кругах, попробую узнать, кого они нам подсунули. А то с ними знаешь как!.. – Начальство протяжно вздохнуло. – Улыбаются, веснушками сверкают, задницы на пляже греют, а потом бац – и петля на твоей шее уже затянута. Узнаем, с кем придется иметь дело, Боря, не сомневайся. Если понадобится, и люкс ей в ведомственной гостинице организуем, и досуг оплатим.
Мишин Борис Иванович повеселел, выбрался из-за стола, подошел к окну и не без самодовольства наблюдал за тем, как его гостья усаживается в свою машину и выезжает со стоянки. Потом встрепенулся, подбежал к столу и записал в блокнот номер ее машины. Мало ли, вдруг понадобится…
Глава 6
Голощихин Иван корчился в муках совести, ну и организма, как водится.
Его колотил озноб. Его бросало в жар. Выворачивало суставы. Сушило горло и желудок дикой жаждой. Он пытался подняться с койки, но ничего не выходило. Старый пружинный панцирь растянулся гамаком до самого пола, и он намертво приковал к себе немощное хозяйское тело. А выбраться ему ох как надо было! Под столом на кухне в одной из бутылок должно было оставаться граммов сто пятьдесят портвейна. Он точно помнил, что не допил вчера, решив завязать.