— Н-не совсем, — признался Одо.
— Ну, это так просто… — усмехнулся Сварог. — О человеке очень много могут сказать его тело и руки… Тело у вас сытенькое, упитанное, руки — прямо-таки аристократа, хотя нет, тут нужно подобрать какое-то другое определение. В конце концов, господа дворяне, никогда, конечно же, не работающие руками, тем не менее, много ездят верхом, тренируются с оружием, а это оставляет свои следы. Даже у королей. С вами обстоит совершенно иначе. Руки у вас такие, словно вы отроду не держали в руках ни поводьев, ни меча. Нежные, как у придворной красотки. И ступни такие же, полное впечатление, что только здесь вам пришлось достаточно часто ходить пешком, и вы изрядно сбили ноги… Зато на пальцах у вас те самые знающие люди обнаружили старые, крайне специфические мозоли, какие остаются у тех, кто долго пользуется пером, большими ключами, всевозможными счетными машинками. У вас руки ученого, канцеляриста, купца, банкира… Но для первых трех категорий вы оченьуж холеный. Ну и наконец… Вы растягиваете гласные в конце слов, глотаете гласные после «п» и «м», часто вместо «з» употребляете «с». Так говорят либо уроженцы Балонга, либо те, кто прожил там много лет. Одним словом, вы из Балонга.
— Предположим… — сказал Одо, настороженно поблескивая глазками.
— Без всяких там «предположим», — сказал Сварог. — Вы, безусловно, из Балонга. Конечно, вторая канцелярия Провизориума, получи она такой приказ, довольно быстро установит вашу подлинную личность, но к чему нам тратить время, если вы в том месте, где развязывают любые языки? Сами все выложите… — он сделал паузу. — Быть может, вы догадываетесь, каков бывает на таких вот допросах первый, прямо-таки традиционный вопрос? Ну, шевелите мозгами, вы ведь умны, я успел убедиться, да и оклемались немного, глазки больше не закатываете, в обморок рушиться не собираетесь, даже при виде Сувайна не сблевали, а ведь порой и закоренелых разбойничков выворачивает… И некоторая работа мысли у вас уже определенно прослеживается, верно? Вы начали думать,преодолев первое ошеломление и страх. Человек вроде вас, оказавшись в таком положении, очень быстро начинает лихорадочно искать выход… Я ведь прав, Одо? Вы уже и не потеете почти, и взгляд у вас осмысленный… Так какой здесь первый, традиционный вопрос?
Одо криво усмехнулся:
— Не соглашусь ли я расколоться без пыток?
— Вот именно, — сказал Сварог. — И у вас шкура останется целой, и людям в поте лица трудиться не придется… Всем удобно.
Писец в углу встрепенулся, оживился, взял из стопки бумаги верхний лист и нацелился на него стилосом.
Глядя Сварогу в глаза с примечательной смесью надежды и злости, Одо с расстановкой произнес:
— Я не уверен, что мне выйдут какие-то удобства.
— Почему? — спокойно спросил Сварог.
— Я выложу все, а потом меня все равно начнут пытать, как Сувайна, — его легонько передернуло. — Из этой вашей мести, согласно той вашей клятве… Где же тут удобства?
— Резонно… — проворчал Сварог. — Хотя… Знаете ли, Одо, с клятвами, в отличие от недвусмысленных обещаний, порой обстоит… по-всякому. Их никак не годится нарушать, но их порой можно… толковать.Здесь тоже есть лазейка — и моей чести ущерба не выйдет, и вам будет выгода… Да, я сказал тогда «все, причастные к этому делу…» Но под этим делом можно ведь понимать не всеваше предприятие, а лишь убийство комедиантов. К которому вы и в самом деле не имеете никакого отношения, не приказывали их убивать, вообще о них не слыхивали… Что, если мы посмотрим на вещи с этой точки зрения?
Одо смотрел на него исподлобья, колюче, недоверчиво. Но в глубине горела надежда…
— Почему бы вам и не рискнуть? — спросил Сварог с ухмылкой. — По крайней мере, я даю вам шанс.А в вашем положении, любезный, умный человек хватается за любой шанс…
— И никаких гарантий… — проворчал Одо.
— Шанс — это не гарантии, это просто шанс, — сказал Сварог. — А впрочем… Королевское слово, данное при свидетелях, — это уже не клятва, которую порой можно толковать по-разному… Вы согласны?
— Допустим, — настороженно процедил Одо.
Сварог коснулся своей золотой цепи, состоявшей из цветов чертополоха вперемешку со старинными геральдическими знаками, означавшими пламя и отвагу. На цепи висел золотой гланский герб — как принято повсеместно, герб государства в то же время и герб его короля. Положив на него ладонь, Сварог чуточку сжал пальцы.
— Слушайте меня внимательно, Одо, — сказал он холодно, выразительно, четко. — Даю вам королевское слово: если вы сами добровольно выложите все — но именно что все — пытать вас не будут. Пальцем не тронут. Более того. Вас не предадут ни плахе, ни виселице, ни огню, вас не отравят, вас не закопают заживо. Вы останетесь под замк о м, что правда то правда, но умрете вы естественной смертью, сколько бы ни прожили. Клянусь вам в том королевским гербом при благородном свидетеле и многих неблагородных. Устраивает вас это?
Одо подался вперед так стремительно, что помощники палача не сразу спохватились, лишь через пару секунд припечатали его спиной к жесткой спинке кресла.
— И не раздерут лошадьми, — быстро, словно в горячечном бреду, проговорил он. — И не отдадут на съедение диким зверям. И не бросят в воду в мешке с кошками.
— И не раздерут лошадьми, — усмехнулся Сварог. — И не отдадут на съедение диким зверям. И не бросят в воду в мешке с кошками. Повторяю, жить вы будете за решеткой, пока не умрете естественной смертью. Ну? Я вам по всем правилам дал клятву на королевском гербе. Серьезнее клятвы просто не бывает, вы не можете не знать…