А сатира бедная свернулась ежом, направляя иглы во все стороны, защищая саму себя.
Двадцать четвертое. Тем не менее к своей внешности относится тепло.
Многолетняя борьба с животом закончилась его победой. Война с лысиной проиграна. Глаза уже сами отбирают, что им видеть. Мелкое отсеивается… Роман целиком виден, отдельные буквы – нет.
Двадцать пятое. Забыл.
Двадцать шестое. Забыл.
Двадцать седьмое. Вспомнил. Безумно счастлив в личной жизни. Но одиночество лучше.
И это, как говорят наши депутаты, однозначно.
Двадцать восьмое. Культурный уровень понизился до здравого смысла!
Двадцать девятое. Жив еще… Хотя…
Тридцатое. Когда-то считал шестьдесят закатом, сейчас с этим не согласен!
Судьба паучья
Повис на всем своем, как на паутине.
Всем, что создал, сам опутан.
Быстро перебегаю от позднего к раннему.
Или жду, затаясь.
Кто-то запутался.
Еще один.
Запутались сами и дают мне пищу.
Их жизнь, их кровь, их ссоры.
Но они кончились.
Я перебежал и повис, раскачиваясь.
На том, что из меня, опустился ниже.
Еще ниже. Высматриваю.
Ветер колышет мою паутину.
Пусто.
Раскачиваюсь.
Тку еще.
Без пищи нет паутины.
Без паутины нет пищи.
Вишу на последнем. Высматриваю.
Передвигаюсь еще медленнее.
Неужели заметят и не запутаются?
Вишу, раскачиваюсь.
Глаза уже плохи.
Внутри пусто.
Побежал к раннему.
Никого.
К позднему… Ничего…
Сволочная судьба паучья.
Население и народ
Разговор начальников
– Ох, Петраков, народ терпеть не будет, если ты оставишь население без, допустим, газет.
– Какие могут быть, допустим, сомнения. Оставить население без газет нам не позволит народ.
– Народ, между прочим, может внезапно спросить: а как услуги населению?
– Платные?
– Безусловно.
– Или бесплатные?
– Конечно.
– Повышение платных услуг населению есть общенародная задача. Честно говоря, Василь Василич, население мне не нравится.
– А народ?
– Ну, народ… Наш народ с населением не сравнить. Вы ведь тоже чувствуете разницу.