-- А мы всегда заранее греемся, про запас. Это Сибирь. Сейчас тепло, через час холодок налетит, а то и снежок. Печенье будете?
-- Спасибо, скоро ужин, сберегу аппетит для оценки вашей кухни.
От глотка хорошего коньяка из крошечной рюмки под расстёгнутой курткой стало теплее, вновь, как в каюте, появилось ощущение уюта.
Практически все баржи, которые косяком пошли навстречу, везли легковые автомобили и контейнера. Попадались танкеры, при взгляде на которые сразу можно было определить, полный он или пустой. Нос вверх -- пустой. Мимо прошел "Щетинкин", нос задран, зачем идёт в низовья? Мимо проплывало заброшенное зимовье, все три кривых домика были заколочены, но на берегу горел костёр. Свой мирок, другая жизнь.
Косяк прошёл, огромная река вновь опустела.
В отпускные экспедиции я частенько отправляюсь один, без охраны, очень уж не люблю всё это дело, реально мешают. Здесь тот самый случай: маршрут простой, от Дудинки до Красноярска, а там меня подхватит группа встречи из краевого офиса, и на Алтай, где через две недели соберётся тёплая компания любителей пострелять трофейно. Это не сложно, уверяю вас. Достаточно держаться просто, не высовываться и ни с кем не общаться из нормальных, скажем так, людей. Всё равно не получится.
Я понимаю, что это не понравится многим, но акцентирую снова: не получится. Из тысячи человек всего один сможет на равных говорить с миллионером или миллиардером. Перед остальными будет штамп -- кошелёк с ногами. Все попытки контакта заканчиваются одинаково: одни начинают приставать с идиотскими предложениями своих гениальных проектов, вещать о необходимости финансирования чрезвычайно нужных обществу инноваций или чудного стартапа, другие затянут песню о спонсорстве, прозябающей нацкультуре, социальной ответственности и мириадах инвалидов. О книгах, охотах, фильмах говорить никто не будет, им это и в голову не придёт. Только о деньгах. Есть небольшой процент большевиков, но эти легко фильтруются другим салоном, залом либо типом транспортного средства, ибо у них никогда нет денег.
Есть очень узкий круг верных друзей детства, это святое, ценишь, таких якорей мало. Они вообще часто встроены. Остальные -- мимо.
Вот такой жёсткий взгляд.
И каждый, кто прошёл все препоны, сумев нагрести хороший сугроб баксов, это отлично знает -- из личного опыта. Морщиться от такой позиции можно сколько угодно, ровно так же, впрочем, как тот же самый нормальный человек морщится при виде бомжа у своего подъезда или бабки-попрошайки в магазине, хотя последней есть, что рассказать о своих чаяниях и бедах, в которых она часто и не виновата... Однако нормальный человек привычно воротит нос: -- "Доченька, пошли быстрей!", вникать в проблему и начать понимать тот мир не собирается, как не хочет общаться с подобными в обнимочку, опускаясь на ступень ниже -- вся сердечность и праведность тут же исчезает. "Я добился, а они нет". Вечное правило, ничего тут не поделать.
Просто ступень, ничего личного. Ни презрения, ни лицемерия, всё ровно: другой слой, другой статус. Самый же лучший способ помощи нормальным людям есть не беседы со слезами в пиджак, а организация рабочих мест и достойные зарплаты. Я это делаю, перед совестью чист. А вот общаться не буду, давно учёный.
По всему получается, что капитан судна в моём статусе и круге. Я этому рад, он, подозреваю, тоже. Потому что на корабле, являясь богом и царём, кэп чудовищно одинок, и доверительно общаться с подчинёнными не будет и не может... Ребята из безопасности капитана на профпригодность пробили. Как вот только не выяснили, что именно он является владельцем судна, а? Впрочем, если там все концы прячутся в ООО-шках, то сразу и не щёлкнешь, кто за кем стоит и реально правит. Тем не менее, это прокол, разберусь.
Работа капитана -- непрерывный тягучий стресс с регулярными вилами под горло от взрывных нагрузок. И, как говорят знающие люди, порой со стороны милейшего Ильи Александровича такие ненормативные громы и молнии летят, что у посторонних людей уши в трубочку сворачиваются. Матершинник он, в общем. Человек на Реке известный и капитан уникальный, удивительной интуиции шкипер. Как правило, внешне абсолютно спокоен, никогда в жизни особо не суетился и ни перед кем не заискивал. Характер сибирского казака, помноженный на врожденное достоинство и силу духа архангельских поморов. В капитанской работе, конечно же, без риска никак не обойдешься, но даже в самых пиковых ситуациях Самарин не терял головы, решения находил правильные и эффективные. Думаю, что среди капитанов суетливых людей практически нет, они отсеиваются на предыдущих должностях.
-- Я вот осторожно спрошу... пушка у вас на корме, это как? Неужели настоящая?
-- Думаете, властей боюсь? Не боюсь! -- хохотнул он. -- Пушка штатная, древняя, оружием не считается. Атрибут, антураж.
Да какая разница!
-- Илья Александрович, как на духу. Клянусь, никому ни звука!
-- Палит аки лютый зверь! -- важно подтвердил капитан. -- Пять разов стрелили с боцманом, два раза холостыми, и три ядра потеряли, жалко, страсть как.
-- Оплачу полтонны ядер. Даже добыть помогу!
-- Замётано, -- быстро согласился кэп. -- Завтра устроим стрельбы.
Я довольно щёлкнул пальцем.
-- А то, что она штатная, это...
-- Так и по почтовым делам служил пароходик, и по казённым-банковским надобностям приходилось. Ясак возили, ценности всякие, -- охотно начал рассказывать Самарин, развернувшись полубоком на креслице возле пульта. -- Вот и держали на всякий случай, как я понимаю. Оно ведь как тут было-то. И сейчас края дикие, такая шваль порой из тайги вылазит... а уж тогда! Секунду.