– У тебя неплохое настроение, – улыбнулась Пэт.
Он молча кивнул.
– Подумай обо всех этих людях с белой кожей, которые намереваются отдать свой голос за цветного, – сказал Сол. – Это в самом деле воодушевляет. И доказывает, что не все белые так безнадежны.
– Разве я когда-нибудь говорил нечто подобное? – спросил Джим.
– Нет, но в глубине души ты так считаешь. И не доверяешь никому из нас.
– Что за бред? – не на шутку разозлился Джим.
– Ну и что ты со мной сделаешь? – парировал Сол. – Зарежешь своей электрографической магнитной бритвой?
– Перестань, Сол! – вмешалась Пэт. – Почему ты так разговариваешь с Джимом? – Она нервно огляделась по сторонам. – А если кто-то подслушивает?
– Я просто пытаюсь вывести его из депрессии, – ответил Сол. – Не могу спокойно смотреть, как он падает духом. Демонстранты-чистовики его явно задели, но он не отдает себе в этом отчета. – Он бросил взгляд на Джима. – Я много раз слышал, как ты говоришь: «Меня невозможно обидеть». Ясное дело, что можно, черт побери. Вот, например, сейчас ты обижен. Ты хочешь, чтобы все тебя любили, неважно, белые или цветные. Не понимаю, как ты попал в политику. Тебе следовало оставаться клоуном, развлекающим старых и молодых. Особенно очень молодых.
– Я хочу помочь человечеству, – ответил Джим.
– Изменяя экологию планет? Ты серьезно?
– Если я получу пост президента, назначу Бруно Мини руководителем космической программы, даже без предварительной встречи. Я намерен дать Мини шанс, которого они бы никогда ему не дали.
– Если тебя выберут, ты сможешь помиловать доктора Сэндса, – вставила Пэт.
– Помиловать? – Он озадаченно посмотрел на нее. – Но ведь его не судят, он разводится.
– Ты не слышал сплетни? – удивленно спросила Пэт. – Его жена хочет откопать какое-то давнее преступление, которое он совершил. Таким образом она расправится с Сэндсом и присвоит себе все их имущество. Никто пока не знает, в чем там дело, но миссис Сэндс дала понять, что…
– Не хочу ничего об этом слышать, – заявил Брискин.
– И правильно, – задумчиво сказала Пэт. – Развод Сэндса может тебе сильно повредить. Его любовница, Кэлли Вэйл, исчезла. Ходят даже слухи, будто ее убили. Возможно, у тебя действительно хорошее чутье, и мы тебе вовсе не нужны.
– Нужны, – возразил Брискин, не спеша потягивая из бокала. – Но не затем, чтобы впутывать меня в матримониальные проблемы доктора Сэндса.
Рик Эриксон, ремонтник фирмы «Джиффи-скатлеры Петеля, продажа и сервис», закурил и откинулся на спинку стула, упершись костистыми коленями в верстак, на котором лежал главный модуль поврежденного джиффи-скатлера, принадлежавшего доктору Лэртону Сэндсу.
В джиффи-скатлерах постоянно обнаруживались какие-то дефекты. Модель-прототип, едва поступив на рынок, сразу же сломалась. Это случилось много лет назад, но скатлеры с тех пор не сильно изменились.
Самый первый дефектный скатлер принадлежал Генри Эллису, трудившемуся в компании «Земные разработки». Как это часто бывает, Эллис не сообщил о дефекте своим работодателям… Это произошло еще до рождения Рика, и легенда, которую ему рассказали ремонтники скатлеров, гласила, что из-за неисправности своего аппарата Эллис угодил – во что трудно было поверить – в библейские времена.
В основе действия скатлеров лежала ограниченная возможность перемещения во времени. В трубе своего скатлера – по легенде – Эллис нашел некий участок, сквозь который отчетливо можно было увидеть другую реальность. Присмотревшись, он разглядел скопление крошечных фигурок, которые что-то верещали тонкими голосами и толпились совсем рядом, прямо за стенкой трубы.
Эллис не знал, кто они такие, но все же включился во взаимовыгодный обмен с этими человечками. Он принимал от них листки – удивительно маленькие и тонкие – с написанными на них вопросами и передавал эти бумажки группе, занимавшейся в «ЗР» расшифровкой языков, а затем, после того как вопросы человечков были переведены, вводил их в один из больших компьютеров компании, чтобы тот на них ответил. Потом он снова отправлялся в лингвистический отдел и наконец, уже ближе к вечеру, возвращался к трубе джиффи-скатлера, чтобы вручить человечкам ответы на их собственном языке.
Если всему этому верить, следовало признать, что Эллис был человеком весьма доброжелательным и отзывчивым.
Эллис предполагал, что человечки являются представителями внеземной расы, населяющей миниатюрную планету в какой-то иной системе. Но он ошибался. Они жили, опять же согласно легенде, в далеком прошлом самой Земли, и их языком был древнееврейский. Рикне не знал подробностей, но за нарушение неких правил Эллиса уволили, и с тех пор никто его больше не видел. Может, он эмигрировал? Впрочем, неважно. Задача «ЗР» теперь состояла в том, чтобы ликвидировать дефект в трубе и проследить, чтобы в последующих моделях скатлеров он больше не появился.
Неожиданно раздался звонок интеркома, установленного на краю верстака.
– Привет, Эриксон, – послышался голос Петеля. – Тут пришел доктор Сэндс и спрашивает про свой скатлер. Когда он будет готов?
Рик Эриксон со всей силы ударил рукояткой отвертки по корпусу скатлера. «Пойду наверх и поговорю с Сэндсом, а иначе я с ума сойду. Нет у этого скатлера той неисправности, про которую он твердит», – подумал он.
Перепрыгивая через ступеньки, Эриксон поднялся на первый этаж. Сэндс как раз собирался уходить. Ремонтник знал трансплантолога по его изображениям в гомеогазетах; ускорив шаг, он успел окликнуть клиента, когда тот уже был на тротуаре.
– Послушайте, доктор… с чего вы взяли, будто скатлер выбрасывает вас именно в Портленде, штат Орегон, или где вы там еще с его помощью побывали? Он на это просто не способен, он не создан для этой цели!
Они стояли друг против друга. Доктор Сэндс – хорошо одетый, худой, с небольшими залысинами и узким носом, почти дочерна загорелый – оценивающе разглядывал Эриксона и не спешил с ответом.
«Значит, это тот самый, про которого пишут гомеогазеты, – подумал Эриксон. – Ну что же, смотрится он неплохо, особенно в этом костюме из кожи маршанских кузнечиков».
И тем не менее чем-то он раздражал ремонтника. В манере Сэндса держаться чувствовалась какая-то беспомощность; несмотря на зрелый возраст и эффектную внешность, вид у него был наивно-добродушный и слегка удивленный, словно он не в состоянии был до конца осознать происходящее вокруг, да и с ним самим. И все же с первого взгляда становилось ясно, что Сэндс – истинный джентльмен.
– Но ведь так оно, похоже, и происходит, – тихо сказал он. – Жаль, что не могу сказать больше, я недостаточно сведущ в механике.
Он обезоруживающе улыбнулся, и Эриксону стало стыдно за свою грубость.
– Черт побери! – воскликнул он, поняв свою ошибку. – Это вина «ЗР». Они же не сумели до конца устранить дефект скатлеров еще много лет назад. Жаль, что вам попалось такое барахло.
«А ты вроде парень ничего себе», – мысленно добавил он.
– Барахло, – повторил вслед за Эриксоном доктор. – Да, это все объясняет. – Он скорчил забавную гримасу. – Что ж, так уж мне везет в последнее время – не одно, так другое.
– Может, мне удастся убедить «ЗР», чтобы они приняли скатлер обратно и заменили новым, – предложил Эриксон.
– Нет, – мотнул головой доктор Сэндс. – Мне нужен именно этот.
Он произнес эти слова решительным тоном человека, который точно знает, чего хочет.
– Почему?
Действительно, какой смысл оставлять себе явное барахло? Да никакого. Честно говоря, вся эта история начинала выглядеть довольно подозрительно – слава богу, Эриксону приходилось иметь дело со многими клиентами.
– Потому что он мой, – ответил Сэндс. – Я сам его выбрал.
– Не надо мне на уши лапшу вешать, – вполголоса сказал Эриксон.
– Что-что? – переспросил Сэндс.