— Я тебе верю, Аарон, но ведь еще есть украденные экзаменационные работы. Тебя видели выбегавшим из кабинета…
— Не меня, — быстро вставил он. — Видели другого… — он не договорил.
— Другого мальчика? — ласково, но настойчиво переспросила она. — Значит, ты знаешь, кто это сделал?
Аарон с отчаянием в глазах посмотрел на нее.
— Аарон, скажи мне, — с легким нажимом сказала Джеслин. — Ведь все, кроме меня, уверены, что это сделал ты. Как я могу доказать, что они ошибаются, если в школе я видела только тебя, а экзаменационные работы пропали?
— Об этом я не могу рассказать. — Он сглотнул на последнем слове и потупил глаза.
— Аарон, если ты не скажешь, кто это сделал, наказание придется нести тебе, а не тому, кто виновен.
— Вот именно! — выпрямившись, воскликнул Аарон. Его глаза сверкнули — Тогда накажут его! Я не могу сказать, потому что это огорчит его маму, а она и так болеет и ей очень плохо.
Джеслин медленно выпрямилась. Она поняла, о ком говорил Аарон. В их школе был только один ученик, чья мать лежала в госпитале для неизлечимо больных людей, а отец справлялся с горем, топя его на дне бутылки и издеваясь над детьми. Несчастного, которого покрывал Аарон, звали Уилл Маккиннес.
Джеслин повернулась к Шарифу:
— Мне нужно кое-что тебе сказать.
В узком коридоре она поведала ему о дружбе двух ребят и о том, что родители Аарона стали заботиться о Уилле как о собственном ребенке с тех пор, как в семье этого мальчика стряслось горе.
— Уилл с большим трудом пережил этот год. Он держался только благодаря Аарону, а теперь Аарон уезжает.
— Понимаю. Уилл сделал это из отчаяния, но ведь его родителям теперь придется платить за ущерб. А зачем он украл все экзаменационные работы?
— Мы поговорим об этом с Уиллом с глазу на глаз, но пока никто не должен знать об этом, ладно?
— Мы?
— Ну да, — энергично кивнула Джеслин. — Ты не знаешь, как жесток отец Уилла, особенно когда выпьет, а пьет он почти всегда. Я боюсь подумать о том, что он с ним сделает, когда узнает, что Уилл натворил.
— Но кто ответит за этот проступок? Аарон, который ни в чем не виноват?
— Мы добьемся, чтобы его отпустили, — решительно произнесла она.
— Каким образом?
Джеслин передернула плечами.
— Не знаю, но нельзя допустить, чтобы Аарона наказали.
— Тогда должен быть наказан виновный.
— Разве ты не понимаешь?! — с отчаянием воскликнула Джеслин. — У Уилла умирает мать. Врачи говорят, что она вряд ли протянет больше месяца. Только представь себя на его месте. Ведь его мама умирает, а он знает, что ничем не может ей помочь!
Шариф мог легко понять чувства Уилла, потому что видел горе, страх и обиду своих дочерей, когда три года назад они потеряли свою мать, которая почти о них не заботилась. И кто скажет, что их горе меньше горя Уилла? Он может хотя бы попрощаться со своей мамой, если ей ничем нельзя помочь. Его же дочерям в этом было отказано, потому что Зулима ушла неожиданно, за считанные минуты. Она приходила в себя после кесарева сечения, и когда все думали, что все прошло хорошо, она внезапно потеряла сознание и умерла от закупорившего сосуд тромба.
— Мне знакома эта ситуация, — охрипшим голосом сказал Шариф. — Мои дети тоже потеряли мать. Это несправедливо, но такое случается сплошь и рядом.
— Да, такое случается, но это не значит, что мы не должны и не можем ему помочь!
— Как?
Джеслин устремила на него глаза, в которых застыло выражение отчаяния и надежды.
— Ты в состоянии помочь этим детям. Вероятно, мне удастся убедить Уилла вернуть экзаменационные работы, и тогда…
— А как ты собираешься замять его хулиганский поступок, в результате чего вся школа была затоплена?
— Я знаю, что ты все можешь. Пожалуйста, Шариф! — взмолилась Джеслин. — Я все для тебя сделаю!
Шариф смотрел на запрокинутое лицо девушки, не в силах оторвать взгляд от румянца, окрасившего ее щеки, и слегка приоткрытых розовых губ. Огромные, потемневшие от страдания карие глаза просили и заклинали его, и Шариф был потрясен верой Джеслин в его возможность совершить чудо. Никто и никогда, включая жену, не смотрел на него так, словно он был божеством. И Шариф дрогнул.
— Я постараюсь.
Лицо Джеслин озарилось светом, и его сердце пропустило еще один удар.
— Я не сомневалась, что могу на тебя положиться. Мне даже дышать легче стало. Я ведь знаю этих ребят не один год и успела к ним привязаться. Даже не представляю, как тебя благодарить, — пылко произнесла она.
Шариф смотрел на нее и думал, что девять лет назад он что-то упустил. Доказательством этого служила бескорыстная доброта Джеслин и готовность прийти на помощь любому. Эти качества отличали ее всегда, а он почему-то об этом забыл.
Он поднял руку и с неожиданной для себя нежностью провел по ее щеке. Прикосновение к теплой и гладкой коже отбросило его в то время, когда Джеслин еще принадлежала ему. Испугавшись ее власти над собой, Шариф отдернул руку.
— Возможно, мне удастся добиться, чтобы их обоих не наказывали, но пойдет ли это на пользу? Что, если Уилл уверится в своей безнаказанности и в следующий раз совершит более серьезное преступление?
— Я разделяю твои опасения, но Уилл не хулиган. Он всего лишь отчаявшийся мальчик, к которому судьба слишком жестока. Мать умирает, отец о нем забыл. Теперь уезжает лучший друг. Шариф, пожалуйста, — вновь взмолилась она. — В обмен я сделаю для тебя все, что в моих силах.
— Ты знаешь, что мне нужно.