О других деталях истории рода Брачевых мы узнаём уже от самого Виктора Степановича, так как отец много рассказывал ему о себе и своей жизни. После смерти жены, дед Виктора Степановича, Николай Григорьевич, привёл в дом мачеху, которая, собственно, и вела всё домашнее хозяйство, однако, когда в 1920 г. умер и он, мачеха ушла из их дома. Сёстры Катя и Наташа пошли в прислуги, десятилетнего же Степана из милости взяли к себе на воспитание братья его отца, у которых по очереди он и жил до 17–18 лет. В школу Степан Николаевич пошёл только в 1921 г. в возрасте 10 лет. Это был школа трёхлетка в селе Озёрки. Первым учителем его был Серафим Фёдорович Крылов, сын попа деревенской церкви. Но проучился здесь Степан Николаевич только всего одну зиму, надо было помогать по хозяйству дядьям, у которых он жил и у которых, по его словам, делал всю чёрную работу. Единственным светлым воспоминанием были поездки в ночное пасти лошадей.
Серьёзные перемены в его жизни произошли тогда, когда старшая из сестёр Катя вышла замуж и, пожалев брата, взяла его в свою семью, которая в поисках лучшей жизни переехала в 1928 г. на Урал на хутор «Хорошая речка» Старобухаровского сельсовета Бисертского района Свердловского округа. Здесь Степан экстерном продолжил обучение в трудовой школе первой ступени, вступил в комсомол и даже был избран делегатом на областной комсомольский съезд, куда и явился в лаптях и военной гимнастёрке. Встречали их девушки в красных платочках.
19 мая 1929 г. Степану Николаевичу заведующей Кантугановской школой первой ступени Свердловского округа Т. Смирновой было выдано свидетельство о том, что он «действительно обучался в названной школе поступив в неё с домашней подготовкой и успешно прошёл курс 3 и 4 группы». В марте 1931 г. Степан Николаевич оказался в школе фабрично-заводского обучения (ФЗУ) при Златоустовском металлургическом заводе им И.В. Сталина, которую и окончил 13 апреля 1933 г., когда ему была присвоена квалификация формовщика 4 разряда. Однако по специальности работал не долго и в том же году он вернулся на родину в село Озёрки (колхоз «Агитатор» Озёрского сельсовета Пильненского р-на) и женился. Жена – Аграфена Тихоновна, от брака с которой он имел двух сыновей – Виктора (1934–2004) и Михаила (1937 г.) и в ноябре этого же 1933 г. был призван в ряды Красной Армии. Зачислили его в Нижегородскую бронетанковую школу, где он и прослужил по октябрь 1935 г.
Проработав некоторое время после демобилизации участковым инспектором Алгашинского районного отдела милиции управления НКВД по Чувашской АССР в рабочем посёлке Шумерля, Степан Николаевич принимает решение возвратиться в родную деревню, закончив предварительно в июне 1939 г. школу механиков «Батрак», получив специальность комбайнёра.
В июле 1941 г. в связи с началом войны был призван по мобилизации Пильненским РВК в ряды Красной Армии. Принимал участие в боях под Ленинградом и попал в плен в сентябре 1941 г., после чего оказался в немецком концлагере под Каунасом.
Условия жизни там были, согласно его воспоминаниям, крайне тяжёлыми, свирепствовала дизентерия, люди мёрли как мухи. Работали, главным образом, на разгрузке вагонов на станции, никаких норм не было, работали до изнеможения. Местное литовское население, стоит отметить, относилось к военнопленным сочувственно. Зная, где они работают, люди оставляли им хлеб на земле, бросали его им и во время движения колонны на улице. Однажды, рассказывал С.Н., во время работы, когда контроль охраны был ослаблен, заглянули мы с товарищем во двор соседней школы, нас сразу же окружили литовские школьники, мы попросили хлеба и дети отдали нам свои школьные завтраки и вообще, выражали своё сочувствие.
Тем не менее, силы С.Н. были уже на исходе. От неминуемой смерти его спас случай. Дело в том, что нуждаясь накануне весенних полевых работ, в рабочей силе литовские зажиточные крестьяне обратились к немецким властям с просьбой передать им часть военнопленных для использования их на сельскохозяйственных работах. Те согласились. Можно себе представить ажиотаж в лагере, когда там узнали, что можно записаться на эти сельхозработы. Проблема была в другом – желающих записаться было много, а требовалось несколько десятков человек. Образовалась давка, крики, ругань; не в силах добиться должного порядка, немецкие солдаты рассвирипели и стали избивать людей.
По жизни Степан Николаевич был маленьким (рост всего 168 см) и щуплого телосложения. Неудивительно, что, выстроившись в очереди на запись, он оказался последним. Шансов попасть в заветный список не было никаких, и тогда у С.Н. возникла счастливая мысль. Зная, как немцы любят порядок, решил поднять руку – единственный в этой, можно сказать, обезумевшей очереди.
Расчёт его оказался верным, руководивший записью немецкий офицер сразу же заметил дисциплинированного военнопленного и сделал ему знак рукой: «kom hier» – («иди сюда») – и Степан Николаевич оказался в заветном списке. А дальше было то, что живо напомнило наше сегодняшнее представление о невольничьем рынке. Военнопленные были построены в ряд, а литовские крестьяне ходили вокруг них и выбирали себе наиболее подходящих.
Степана Николаевича выбрала какая-то женщина и забрала к себе на хутор. Но пробыл он у неё не долго, и вскоре оказался на хуторе некоего Бронюса, у которого колол дрова, носил воду, убирал навоз в хлеву, и вообще, выполнял всякую чёрную работу. Относился, впрочем, Бронюс к нему хорошо.
Проблема была в другом. Лето 1942 г. шло к концу и другого исхода, как возвращение после окончания осенне-полевых работ в лагерь, для Степана Николаевича не предвиделось. Выход в сложившейся ситуации был один: бежать как можно скорее на восток. Заранее всё обдумав и запасшись буханкой хлеба и литовской ученической картой, Степан Николаевич вместе с другим военнопленным, своим товарищем, дождавшись когда стемнело, тронулись в путь. Двигались они, главным образом, ночью лесами и болотами, стараясь не заходить в населённые пункты и не удаляться слишком далеко от дороги, которая была для них естественным ориентиром. Так через несколько дней они оказались в лесах Западной Белоруссии.
В отличие от Литвы, в Белоруссии опасаться того, что местное население выдаст беглецов немцам оснований было уже куда меньше. Тем не менее кто-то донёс о «советском бойце», бежавшем из лагеря и Степан Николаевич был арестован. Посадили его в тюрьму города Браслав. Находилась она в кирпичном здании, где в настоящее время располагается отдел милиции Браславского РУВД.
Сначала Степан сидел в камере вместе с тремя литовцами – бывшими полицейскими, устроившими дебош и пьяную драку, которых, впрочем, вскоре выпустили. Затем подселили нескольких евреев. Через несколько дней их расстреляли и, в конце концов, он оказался в камере совсем один. Сомнений у него уже не было. Такая же участь ждёт и его.
В это страшное время в порыве отчаяния Степан Николаевич обратился к Богу, в которого, впрочем, до этого времени не верил и никогда не молился. Но теперь, попав в критическую ситуацию, он горько пожалел об этом. «Господи, – взмолился он, – услышь меня, спаси меня и я не только уверую в тебя и твою силу, но и буду усердно молиться и склонять к этому других. Я буду всем рассказывать о тебе и твоём могуществе. Прости мне мои прегрешения». И Господь услышал его.
Дело в том, что в тюрьме существовала должность истопника, которую исполняли заключённые. Когда же из всех их остался один Степан Николаевич, начальник тюрьмы некто Неведомский поручил исполнять её ему. Это, собственно, и спасло Степана Николаевича.