Голос крови - Елена Арсеньева страница 2.

Шрифт
Фон

– Папа! – бежит следом кудрявый темноволосый мальчишка лет пяти. – Ты его побил?

Видимо, это жена и сын блондина.

А тот все не может отдышаться после мощного удара в грудь. Наконец слабо кивает сыну: мол, все нормально, но при этом бросает недовольный взгляд в сторону Аси. Конечно, ему неприятно, что она видела его унижение, его падение. А она тоже хороша, уставилась как дура!

Ася поспешно отводит глаза.

– А почему ты лежишь на диванчике? – допытывается мальчишка. – Ты его побил, устал и прилег отдохнуть?

Блондин по имени Олег косится на Асю и молчит. Ася отводит глаза и начинает дрожащими руками собирать с пола цветы.

– Пап, ну пап! – теребит его мальчишка.

– Ну да, – бормочет наконец Олег. – Прилег отдохнуть. Но я уже встаю.

И он с трудом поднимается с диванчика, отряхивая рубашку на груди.

Жена ласково трогает его за руку:

– Больно?

Олег раздраженно передергивает плечами:

– Ничего мне не больно! Там с анализами все закончено или нет? Мы можем идти?

Выглядывает Наталья, лаборант, обводит глазами разор, царящий в приемной. Брови ее поднимаются, уголки рта презрительно опускаются, взгляд устремляется на Асю:

– Что там опять Снегирева устроила? Тебя совершенно нельзя оставлять одну! Вот характер, а?! Ты даже с божьей коровкой скандал заведешь!

Ничего себе! У Аси от несправедливости перехватывает дыхание и на глаза наворачиваются слезы. Она-то тут при чем?! Она все это перебила, что ли?! Но не станешь же оправдываться при клиентах!

Интересно, почему Асино воспитание не позволяет выяснять отношения публично, а Натальино – позволяет? Вопрос риторический, конечно… Ничего такого Ася не скажет, потому что ввязываться в спор с Натальей – себе дороже. У нее не язык, а бритва, к тому же смазанная ядреным ядком. Да еще и Асю Снегиреву Наталья почему-то терпеть не может.


Мама вечно ворчит, когда Валя возвращается поздно. И стращает, стращает… То какого-то маньяка-насильника никак не могут поймать (про таких маньяков Валя сто раз слышала, что, мол, на женщин нападают, но почему-то ни разу не слышала, чтоб хоть кого-то из них поймали… наверное, полиция стесняется хвастаться своими достижениями, но находит некое мазохистское наслаждение в том, чтобы рапортовать о промахах); то подростки на соседней улице распоясались и гоняют лиц кавказской национальности – просто так, из любви к искусству человеконенавистничества (о том, что Валя ни разу не лицо кавказской национальности и никоим образом его не напоминает, в том числе и собственным лицом, мама почему-то забывает); то участились кражи: какие-то темные личности, притворяясь работниками социальной сферы, обманывают почем зря доверчивых пенсионеров (вообще-то у них в семье вообще пенсионерок нет, мама только на будущий год ею станет, а Вале до этого статуса еще тридцать лет проработать надо, и вообще, какая связь между домашними кражами и поздними возвращениями с работы?!). Но маме разумные доводы – как с гуся вода. Неважно, что сказать дочке, лишь бы убедить ее не ходить по темным улицам. Но летом – еще ладно, вечерами долго светло, а зимой и осенью как, скажите на милость, по темным улицам умудряться не ходить, если работу свою Валя заканчивает в восемь, а уже в октябре в это время – тьма-тьмущая?! И так до самого апреля… Еще хорошо, что Валя через день работает, а то вообще взвыть можно было бы от этих беспрестанных маминых упреков. А если иногда приходится выходить на подмену – куда же денешься, люди и болеют, и дети у них, случается, болеют, – тут маме вообще удержу нет. Одно время она даже ходила Валю встречать. Потом перестала – сама темноты до ужаса боится. Вообще, все это фантазии, конечно, а по-русски говоря – психоз…

– Вот накличешь когда-нибудь! – сердито бросила Валя, когда мама в очередной раз разошлась. – Вот тогда узнаешь!

Ну, все кончилось мамиными слезами и запахом корвалола по всей квартире, а Валя просила прощения.

…В тот день она мало того что вышла подменить Женю, у которой был очень болезненный ребенок, да еще и сильно задержалась вечером в процедурной: к концу дня народ вдруг пошел один за другим, хотя вообще было довольно пусто, а перед самым закрытием появился какой-то белобрысый парень, который никак не мог понять, что ему вообще надо: то ли общий анализ сделать, то ли на ДНК кровь сдать, то ли на биохимию, то ли на гормоны – щитовидку проверить. К тому же пришел он без документов. Вообще, конечно, положено принимать по паспорту, ведь каждый анализ подтверждается документально, распечатанным на принтере результатом, а кому попало такую бумагу не выдашь. Однако этот человек паспорт забыл. Когда Нина, администратор, отказала ему в приеме, он поклялся, что сейчас сбегает за паспортом. И попросил его подождать, хотя до закрытия оставалось полчаса.

Нина строго сказала:

– Если вас не будет без десяти восемь, мы вас не примем.

Когда часы показали без десяти, Валя выглянула в холл. Нина только усмехнулась: забывчивый мужчина не пришел.

– Ну и ладно, – жизнерадостно сказала Валя. – Тогда я собираюсь?

И стоило ей это сказать, как он вбежал, пыхтя и отдуваясь.

– Между прочим, уже без пяти, – проворчала Нина, на которую иногда нападала такая необоримая вредность, что все удивлялись. Да, подумала Валя, это вам не Ася Снегирева, которая никому слова поперек не скажет! Впрочем, мужчина с видом превосходства сунул Нине под нос запястье с часами, которые показывали как раз без десяти восемь, и нагло усмехнулся:

– А почем я знаю, может, вы свои часы подвели?

Вообще, скорее это он свои часы подвел! Но делать было нечего, ибо кабинет должен работать не столько до восьми, сколько до последнего посетителя, а в главной лаборатории – и вообще до последней пробирки. И опять началась волокита с оформлением договора, потому что на сей раз мужчине только общий анализ крови понадобился, а не биохимия и ДНК, а потом он с торжествующим видом заявил, что паспорт опять не принес.

– Вы что, издеваетесь? – взвизгнула окончательно потерявшая терпение Нина. А кто на ее месте, интересно, не взвизгнул бы – в восемь-то вечера, когда пора кабинет закрывать и идти домой, а тут кому-то захотелось покуражиться!

– Ничуть, – с тем же торжествующим выражением заявил мужчина. – Это вы надо мной издевались, когда сказали, что без паспорта нельзя, и погнали меня за ним. Потому что у вас существуют опция «Анонимная услуга», когда никакой паспорт совершенно не нужен, его даже требовать неэтично, а результат вы выдаете по кодовому слову.

Нина и Валя только переглянулись. Опция, ну надо же! Неэтично, ах ты боже мой! Услуга такая есть, но она очень редко применяется… Все – все! – посетители кабинетов по сбору анализов крови настолько дисциплинированны и законопослушны, что паспорта с собой берут автоматически и выкладывают их на стол администратора еще раньше, чем направление от врача! Вот Нина и привыкла… Наверное, она просто забыла об анонимном анализе, а может быть, кстати, просто решила подинамить этого посетителя, чтобы можно было освободиться пораньше. Вот и подинамила – на свою голову, вот и освободилась пораньше, называется!

Впрочем, с какой стороны ни погляди, вредный дядька был прав, поэтому Нина мигом признала свое поражение и спорить совершенно не стала.

– Зачем же вы тогда за паспортом побежали, если такой умный? – проворчала она – и только. И спросила, каким будет кодовое слово.

Мужчина задумался. Время шло, шло…

Валя сердито хмыкнула: мог бы и придумать слово, пока бегал якобы за паспортом, а не тянуть теперь резину.

«Опять задержусь, опять скандал дома будет…»

Наконец мужчина сказал:

– Хоббит. Кодовое слово будет – хоббит.

– Хобот? – изумленно переспросила Нина, однако мужчина упорно повторил:

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке