У последнего ложка волчица остановилась. Долго прислушивалась, всматривалась в синеву тающих сумерек. По ветру летели на кормежку кедровки. У горизонта сдержанно постукивал гром. День обещал быть холодным.
– А-у-у-у… – коротко пропела Одноглазая, приподнимая морду и прислушиваясь.
Разнесся волчий вой пугающим звуком по всему бору. Всполошились звери. Поднялся на задние ноги медведь, отдыхающий на поляне за ключом, и долго нюхал воздух, морща нос, – волчий запах никто не любит.
– Ау-уу… – послышался ответный вой, сдержанный, робкий, означавший, что у нор все спокойно, можно идти.
Волчата выскочили на край поляны, замерли в ожидании. Еще несколько минут – и шорох оповестил жителей нор о возвращении охотников. Заметив что-то в зубах Меченого, волчата бросились к нему, но тот, не выпуская добычи, угрожающе сморщил нос. Все хорошо знали, что это значило. С ним лучше не связываться! Кому охота ходить с разодранным боком или пораненной ногой?
Щенки замерли в нетерпеливом ожидании команды. Мать строго предупредила волчат не трогать зайчонка зубами. Меченому же она запретила участвовать в потехе. Тот, повинуясь, оставил зайца и отошел в сторону.
Косого тотчас же подхватили волчата, и пошла забава. Они подбрасывали его, валяли по земле, заставляли бегать, гонялись за ним. Когда же он окончательно выбился из сил и уже не мог изображать живую добычу, Одноглазая приказала всем отойти, сделать передышку.
Но что это за странный звук долетел из леса? Первым вскочил Меченый. Поднялась волчица. Встревожились и остальные. Из-под укрытия вышел и старый волк, вернувшийся тайком с неудачной охоты.
– Урру-хо-хо-хо-о… – повторилось ближе.
Вдруг совсем рядом затрещали кусты, и под чьими-то лапами стал ломаться валежник. Все это привело щенят в ужас. Тут уж было не до зайца.
Тот встрепенулся, и измятая шубка быстро замелькала по просветам.
Внезапно кто-то черный, огромный высунулся из леса, остановился и, осмотрев поляну, покачивающейся походкой зашагал к норам.
– Урру-у-ой-ой-урру… – ворчал он весело и беззаботно, но вдруг остановился, сморщил нос. – Фырт-фырт!.. Ух-ух…
Это был медведь Бургу – большой шутник. Вот уж кому вольготно жилось в бору! Он мог сердиться, мог петь песни, кому какое дело! В стране Бэюн-Куту он самый страшный. При его появлении все бежало, пряталось, трепетало. Его даже волки не трогали, не то чтобы боялись, а просто не связывались.
Жил Бургу все лето на гольце, там прохладнее и меньше гнуса. Но раз в неделю спускался в бор, на одну из полян, чтобы полакомиться необыкновенными корешками, только ему одному известными, от которых он пьянел.
В нем исчезала злоба, он становился добродушным, как старый лось. И вот, возвращаясь к себе на голец, Бургу сбился с тропы и случайно попал на волчью поляну.
У медведя с Одноглазой были старые счеты. Однажды он отобрал у волчицы зарезанного ею сохатенка.
Волки боялись высунуть нос. А медведь буянил, свирепел, нагребал в нору земли и, наконец, заткнул ее дубинкой. В этот момент позади Бургу появился Меченый. Все в нем клокотало от гнева. Два-три прыжка – и этот не в меру отчаянный щенок был возле врага. Его острые зубы впились в заднюю лапу медведя. Тот взревел, хотел повернуться, но спьяна пошатнулся и, не удержавшись, свалился на землю. На помощь Меченому выскочили Одноглазая с волком. Да и щенки, решив, что попалась добыча, бросились делить ее – тут уж не до страха!
Подвели Бургу корешки, потерял он ловкость, хотел вскочить, но в ногах не стало силы. Сомкнулись над ним серым рыжим войлоком волки, полетели клочья шерсти, брызнула на землю теплая медвежья кровь. Еще минута – и из Бургу вылетел хмель. Как стая вспугнутых коршуном птиц, рассыпались волки.
Бургу бросился к Одноглазой, но где ему теперь поймать ее! Ноги в страшных ранах, распорот бок, шея разорвана, – волки умеют работать зубами, они не кусают, а рвут.
Постоял медведь, поразмыслил, что к чему, страшно вдруг стало ему возле нор, и потянул он свой кровавый след за голец.
V
С вершины заснеженных гор в долины Бэюн-Куту спускалась зима.
Для хищников наступила тяжелая пора. Теперь семейство Одноглазой редко возвращалось к норам с ночных набегов. Чтобы добыть пищу, волкам приходилось обшаривать огромные пространства Бэюн-Куту и вести бродячий образ жизни.
Одноглазая хорошо понимала, что сулят волкам заморозки и грядущие снегопады. С тревогой прислушивалась она к холодным ветрам, как бы силясь угадать, какую удачу принесет эта зима. Чтобы просуществовать волку до весны, мало иметь силу и выносливость и даже быть храбрым, нужно знать, как загонять сохатого, обескровить оленя, обмануть козла, а все это дается хищнику с годами. В первую зиму молодняк еще не обладает достаточным опытом, и вся тяжесть борьбы за существование ложится на старших.
Трудно волку зимой. Ведь в это время в тайге не найти доверчивых телят, беспечных птиц или глупых зайчат, все повзрослело, одни стали быстроногими, научились защищаться, другие надолго отлетели на юг. На пропитание волкам остались крупные звери, но в одиночку, даже самому сильному волку, никого из них не взять. Теперь только сообща, усилиями большой стаи, и можно волку добыть кусок мяса.
Одноглазая втайне надеялась на Меченого, но побаивалась, что этот, не по возрасту дерзкий и властный волчонок, чего доброго, захватит власть слишком рано. Тогда жди беды. У него еще нет нужного опыта, размечет выводок в бесстрашных набегах, придут чужие стаи, и некому будет отстаивать принадлежащую белогрудым волкам страну Бэюн-Куту.
Одноглазая решила пораньше собрать возле себя детей двух старших поколений. Так надежнее. Они уже настоящие охотники, с ними легче прозимовать, а главное, не так вольно будет Меченому.
Одноглазая пробиралась по чаще, оставив в конце приметного лога свою стаю. Волчица не собиралась разыскивать свое потомство по соседним владениям. Она знала, что ее потомки давно бродят близ Бэюн-Куту и без разрешения не смеют переступить границу родной страны, откуда они были изгнаны ранней весной. Одноглазой нужно только подать знак, и все они сами разыщут ее. У каждого поворота границы она задерживалась, обнюхивала пни, разбиралась в свежих росписях и узнавала, что делалось за пределами ее страны. Затем она оставила свои особые отметки, понятные только белогрудым волкам, говорящие, что вход в Бэюн-Куту открыт.
Ничто не ускользало от ее пристального взгляда. Волчица узнала, что границу перешло семейство лосей, росомахи, что козы уже табунятся и скоро покинут Бэюн-Куту, уйдут на юг, где мелкие снега. Надо быстрее показать волчатам, как ловить этих быстроногих животных.
Узнала она и другое: к границе подходили чужие волчьи стаи, с явным намерением завладеть богатой страною Бэюн-Куту. Их надо проучить!
Она чуяла, что годы убавили силы, утратилась ловкость, ослабла мертвая хватка, и обо всем этом пронюхали враги. Вот и топчутся они у границы, ждут случая свести с Одноглазой старые счеты. Задерживаясь на возвышенностях, волчица подолгу всматривалась в ночной сумрак, прикрывавший соседнюю страну.
На рассвете Одноглазая замкнула круг и вернулась к своим. Следом за нею в стаю пришли два прибылых самца.
Одноглазая встретила их равнодушно. Чего доброго, подумают, что в них нуждаются! Но для волчат появление незнакомцев оказалось неожиданностью. Все они вмиг скучились возле самцов, стали обнюхивать, надо же было узнать, откуда они пришли и зачем, почему у них тоже белая манишка на груди, заглядывали волкам в глаза, угадывая силу и определяя, какое место те займут в стае.
Позже всех нехотя поднялся Меченый. В его позе уже сквозила гордость вожака. Независимым взглядом осмотрел он незнакомцев, зевнул, широко распахнув пасть, и как бы нарочито показал острые клыки. Затем стал потягиваться, выгибая упругий хребет, поочередно расставляя сильные задние ноги. Переярки переглянулись, не понимая, откуда он взялся. Подошли ближе, хотели обнюхать его, но Меченый вдруг ощетинился, начал когтями чертить по мерзлой земле глубокие борозды. Уж этого никто не ожидал! Такие росчерки мог делать только вожак стаи.