Случалось, что генерал, «как Иисус, оставался в пустыне с последними учениками» – наиболее опытными сотрудниками. Вознаграждение, то есть пополнение высокой пробы, если и ждало его, то много времени спустя. Но уж оставшихся в результате тщательной селекции Козлов заставлял не работать – пахать. Поблажки, любимчики, наушничество, так почитаемые в других подразделениях, в Отдельной службе генерал-майора Козлова отсутствовали.
Считая, что безгрешные пребывают лишь в раю, всем упрекам в адрес своих сотрудников он выставлял трудно оспариваемые аргументы: «Оперативного сотрудника надо ценить за достоинства, а не за отсутствие недостатков» или «Мой опыт подсказывает, что люди, лишенные недостатков, часто не имеют и достоинств».
Были у Козлова и другие способы оправдать своих подчиненных, дело, в конце концов, не в этом. Дело в другом: их он в обиду не давал, за что и был любим оперсоставом беззаветно, а кадровиками и партийными бонзами Комитета ненавидим до боли в желваках. Кадровики, как только в Службе Козлова открывалась вакансия, требовали ее заполнения, протежируя отпрыскам партийных вельмож, в лучшем случае, родственникам известных ветеранов-чекистов.
Просьбам кадровиков генерал не противился и с порога их не отвергал. Профессионально-родовая преемственность, трудовые династии, в которых составными являлись дед-отец-сын, могут иметь место и в системе госбезопасности. Почему бы нет? Понятно и стремление многих оперативников попасть в элитное сообщество, коим являлась Служба Козлова. Но каждого предложенного кадрами именитого кандидата он предварительно изучал на расстоянии. Благо были у него не только завистники и недоброжелатели. Надежных товарищей из числа высших офицеров Комитета, на которых он мог опереться, тоже было немало. И если Козлов в сосватанном сотруднике отмечал обездвиженность оперативной мысли, профессиональную дряблость, инертность поступков, то отказывал бескомпромиссно.
Многие коллеги подозревали, что за этой бескомпромиссностью и свободой выбора генерала кроется высшее благоволение и поддержка председателя КГБ Андропова. Подозрения подпитывались поведением самого Козлова, его независимостью в принимаемых решениях и их реализации. Всё стало на свои места после неудавшегося покушения на Брежнева. После этого коллеги генерала сомнений по поводу особо доверительных отношений между ним и Андроповым уже не питали…
Глава пятая. Расстрел у Боровицких ворот
Андропов и Цвигун. Противостояние
Брежнев хорошо помнил, какую роль сыграл прежний председатель КГБ СССР Владимир Семичастный в устранении Хрущёва и, чтобы исключить исторические аналогии, приставил к Андропову в качестве конвойного пса Семёна Цвигуна. Его связывали с Брежневым не только годы совместной работы в Молдавии, но и родственные узы: оба были женаты на сестрах, еврейках с Алтая.
Вслед за назначением Андропова на пост председателя КГБ СССР Цвигун в качестве первого заместителя курировал одно из самых ответственных направлений – военную контрразведку.
В годы войны он не был на фронте, но в анкетах аккуратно указывал Сталинград как место своего боевого крещения. Только после его смерти и кончины Леонида Ильича стало известно, что еще до начала Сталинградской битвы он был отозван из военной контрразведки в тыл, в Оренбургскую область, где занимался заготовкой сельхозпродуктов для партноменклатуры. Это, однако, не помешало ему указать место своего боевого крещения именно Сталинград, а впоследствии под своей фамилией издать несколько книг и с десяток сценариев фильмов о войне и жизни партизан, тем самым произведя себя не только в число защитников легендарной твердыни на Волге, но и в героя партизанского движения. Именно в таком виде биография Цвигуна вошла во все советские энциклопедии.
Вот она, роль личности в истории, вернее, – историографии. Важно не в истории след оставить, а в учебниках по этому предмету!
Героические заслуги Цвигуна по перекраиванию личной анкеты, а вместе с нею и новейшей советской истории были известны очень узкому кругу людей, к числу которых принадлежали Брежнев, Андропов и… Козлов.
Два крючкотворца и две красавицы не бывают друзьями. Но на какое-то время могут стать компаньонами. Непримиримыми подельниками поневоле Андропов и Цвигун останутся на всю жизнь. До своего самоубийства Цвигун будет постоянно дискредитировать Андропова, чтобы, столкнув его с «золотого крыльца», самому стать председателем КГБ СССР. Их скрытое противостояние началось с первого дня их совместной работы.
Но если Андропов в начале их совместной работы относился к своему заму, как аристократ к поданному гардеробщиком чужому пальто в ожидании его замены, то в отношении Цвигуна к своему непосредственному начальнику прослеживалась агрессивная напористость сержанта-сверхсрочника, который постоянно стремится подставить своего командира и доказать ему, вчерашнему выпускнику военного училища, «что сапоги надо чистить с вечера, чтобы с утра надевать их на свежую голову».
Происходило это потому, что Цвигун имел значительное преимущество перед Андроповым в плане пребывания на руководящих должностях в системе КГБ СССР.
По его мнению, Андропов, бывший дипломат и ловкий царедворец со Старой площади, был не способен разобраться в системе государственной безопасности вообще и в специфических методах разведки и контрразведки в частности. Ну, чего путного можно ожидать от этой гражданской «штафирки»?
И хотя авторитет самого Цвигуна среди профессионалов был равен нулю, но, как говорится, за душой ничего не было, но за спиной кто-то стоял. И ни кто-нибудь, а сам Леонид Ильич со всеми вытекающими последствиями. Чувство мнимого превосходства над своим шефом и желание занять его место являлись внутренним движителем Цвигуна на протяжении всей их совместной работы. В качестве первой серьезной проверки устойчивости Андропова, его способности держать удар, можно рассматривать расстрел машины с космонавтами на борту, устроенный неким Ильиным, армейским офицером, у Боровицких ворот 22 января 1969 года. И проверку эту устроил не кто иной, а его заместитель – Семён Кузьмич Цвигун.
Анализ предшествовавших событий давал основание утверждать, что пули предназначались Брежневу, Косыгину и Подгорному, а стрельбы вообще могло не быть, если бы не противостояние между Юрием Андроповым и его заместителем Семёном Цвигуном.
В бездействии Цвигуна, в его попустительстве преступному умыслу Ильина, о котором генерал был поставлен в известность заблаговременно, не следовало искать признаков профессиональной некомпетентности.
Тот факт, что террористу удалось отчасти реализовать свое намерение, должно рассматриваться как следствие карьерной алчности и циничного расчета Цвигуна.
Такие выводы были сделаны в свое время Юрием Владимировичем, известны они были лишь ближайшему окружению его соратников, в число которых волей судеб входил и Козлов…
Кандидаты в Геростраты
Есть такая народная примета: если в первый день Нового года что-то не заладится, то так оно и пойдет.
1 января 1969 года Александра Васильевна, проживавшая со своей престарелой матерью и приемным сыном Виктором в Ленинграде на Васильевском острове по улице Наличной, обнаружила в домашней кладовке три взорвавшихся банки с любимыми грибочками.
Утром того же дня председателю КГБ СССР Юрию Владимировичу Андропову комендант Кремля генерал Шорников доложил, что при попытке проникновения на вверенную ему территорию, у Спасских ворот, задержан некто Гадюко, прибывший из Киева на прием к Леониду Ильичу Брежневу.